Комплексное ПТСР: руководство по восстановлению от детской травмы

Или не был? Существует невидимый социальный контекст для атак токсичного стыда. Токсичный стыд является социальным, потому что внутренний критик оживает в результате патологического взаимодействия с нашими родителями. Кроме того, токсичный стыд является социальным, когда мы, попадая в ситуацию эмоциональной регрессии, как будто оказываемся рядом со своими родителями.

Для меня самое сильное доказательство этого появляется, когда я нахожусь в одиночестве и пытаюсь сделать что-то сложное. Если я ошибаюсь или решаю поставленную задачу недостаточно эффективно, я часто испытываю тревогу, как будто за мной наблюдают и критикуют.

Я считаю, что это явление соответствует интернализации наших родителей. Родители настолько формирующе и грозно присутствовали в нашей ранней жизни, что в нашей психике существует их стойкая репрезентация. Эта репрезентация включают в себя их убеждения и осуждение нас. Пока мы не начнем работать над уменьшением их влияния, интернализованные родители будут существовать в нашей психике как ключевая контролирующая сила нашей жизни.

Столкновение с упрямством внутреннего критика

Работа по усмирению критика является одним из наиболее важных процессов реабилитации. Очевидно, что избавиться от внутреннего критика навсегда было бы самым желательным исходом, но это значительно сложнее, чем может показаться на первый взгляд.

Программы внутреннего критика не только глубоко выжжены родителями в наших душах, но мы также неосознанно закрепили их в мозгу, подражая своим родителям. Теперь мы сами подкрепляем их токсичное наследие. Не осознавая этого, мы постоянно раним себя злыми, самоуничижительными повторениями их суждений. И реабилитация зависит от вашего отказа замечать в себе один негатив.

Задача ослабления этих моделей самоотрицания сложна. Обычно это пожизненная работа, по ходу которой мы зачастую делаем два шага вперед и один шаг назад. И как несправедливо, что шаг назад часто ощущается как целых шесть!

Тем не менее недавние открытия в нейронауке показали, что укоренившиеся биологические паттерны в мозгу могут быть устранены и заменены новыми с помощью длительной упорной работы. Я считаю, что это похоже на накачивание мышц или формирование фигуры, для чего обычно требуются регулярные определенные упражнения.

За последние пару десятилетий мой мозг превратился из злейшего врага, каковым он был ранее, в надежного соратника. Аналогичные достижения я видел у многих клиентов, с которыми долгосрочно работал.

Перфекционизм, эмоциональный неглект, пренебрежение и игнорирование

Как я говорил ранее, перфекционизм также является инстинктивной защитой эмоционально отверженных детей. Экзистенциальная невозможность совершенства спасает ребенка от признания своего полного поражения, пока отсутствие успеха не заставит его ретироваться в диссоциативную реакцию ступора или в антисоциальную реакцию борьбы.

Перфекционизм также придает ощущение значимости и цели слабым детям, не знающим поддержки. Стремление быть идеальным дает им иллюзию контроля над ситуацией. Вдобавок самоконтроль безопаснее, потому что карающие родители особенно сурово наказывают детей, которые бездумно признаются в своей небрежности.

Поскольку стремление к совершенству снова и снова терпит неудачу и подобно родительским признанию и заботе остается недостижимым, несовершенство становится синонимом стыда и страха. Ощущение собственного несовершенства провоцирует страх заброшенности, который, в свою очередь, вызывает ненависть к себе за несовершенство, которая расширяет заброшенность до самозаброшенности. Это, в свою очередь, еще больше усиливает страх, который усиливает отвращение к себе и так далее, вплоть до нисходящей спирали страха и приправленной стыдом депрессии. Это может продолжаться часами, днями, неделями, а для страдающих серьезным кПТСР может стать обычным способом существования.

Когда внутренний критик запугивает

Значение и масштабы устрашения со стороны внутреннего критика невозможно переоценить. Я работал со многими “достаточно исцелившимися” клиентами, которым почти удалось освободиться от перфекционизма, но которые серьезно зависели от потенциальных опасностей, замечаемых внутренним критиком. Иначе говоря, я видел, как пережившие травму избавлялись от большей части своего перфекционизма и самоатакующего мышления, не осознавая, что критик все еще наводняет их разум устрашающими мыслями и образами.

Я научился дистанцироваться от перфекционизма задолго до того, как научился останавливать пережевывание моим внутренним критиком душераздирающих образов приближающейся неминуемой опасности. Я стал настоящим

специалистом по превращению этих образов в полнометражные фильмы о моей скорой кончине.