Компромат

Тот не ответил, только неопределенно пожал плечами. Все постовые мира тоже похожи друг на друга — не пропустят даже самого Иисуса Христа, если на него нет заявки в бюро пропусков.

И тут Дежкина потеряла контроль над собой. По правде сказать, Горбачев ей всегда очень нравился. Нет, не как политический деятель. Скорей как простой, открытый, обаятельный человек. Наконец, как мужчина… Быть может, она даже немножко была в него влюблена. Платонически, разумеется. И ноги сами понесли Клавдию вниз по лестнице, а из груди совершенно неожиданно вырвалось громкое и радостное:

— Здрасьте, Михал Сергеич!

— Здравствуйте, — галантно поклонился Горбачев.

Дежкина прекрасно оценивала всю трудность возникшей ситуации. После такого панибратского приветствия необходимо было как-то продолжить разговор, не молчать. И пока она лихорадочно соображала, что бы ей такое сказать (желательно умное и глубокомысленное), из ее рта вырвалось:

— А где Раиса Максимовна?

— Рая приболела, — печально ответил Михаил Сергеевич и сразу же успокоил Дежкину: — Но несерьезно, несерьезно.

— И это правильно…

Клавдия совсем не собиралась произносить и эту дурацкую фразу. Опять же, само вырвалось. Как так получалось, она не могла понять. От волнения, наверное.

Но, к ее удивлению, Горбачев не обиделся, а, наоборот, засмеялся:

— Что, въелось в сознание?

— Въелось, Михал Сергеич, — честно призналась Дежкина.

— Простите, но мне ваше лицо знакомо. Мы где-нибудь раньше виделись?

— Вряд ли… — смутилась Клавдия. — Вообще-то я следователь.

— Преступников ловите?

— Стараемся… А вы на съемки?

— Да, прямой эфир, — и он, понизив голос до шепота, доверительно сообщил: — Волнуюсь страшно. Давненько перед людьми не выступал.

— Главное — хорошо начать, — почему-то делая ударение на персом слоге, сказала Дежкина, — а там процесс пойдет как по маслу. Удачи вам! А еще… огромное спасибо…

— За что?

— Не знаю… Просто спасибо. Я давно хотела вам это сказать, да все как-то случая не представлялось.

В этот момент снова объявился мужичок в кепке, который уладил все формальности и, не переставая извиняться, пригласил Горбачева проследовать за ним в студию.

Михаил Сергеевич протянул Клавдии теплую ладонь и растроганно проговорил:

— Ну, до свидания. Приятно сознавать, что тебя еще не забыли… — Он уже почти дошел до охранника, но вдруг остановился. — Простите, вас как зовут?

— Клавдия Васильевна Дежкина.

— Клавдия Васильевна, не хотите в моей команде поработать? — спросил Президент СССР, сложив руки на животе.

— Я? Ой, что вы… Да и потом, дел много… — залилась румянцем Клавдия.

— А мне такие люди нужны, — улыбнулся Горбачев. — Знаете что, если вы про рейтинг, то наплюйте.

— Нет, меня рейтинги не волнуют, — снова покраснела Клавдия.

— Тогда знаете, как поступим. Вот вам мой телефон. Надумаете — вдруг — позвоните. Договорились? Это прямой. Без секретарей.

— Спасибо.

В бюро пропусков Дежкиной посоветовали позвонить в творческую группу, в которой числился Подколзин, и продиктовали номер. Клавдия так и сделала, воспользовавшись одним из местных телефонов, прикрепленных прямо к зеркальной стене. И ей повезло. Трубку поднял сам Михаил.

Сказать, что Подколзин обрадовался, услышав голос Дежкиной, было бы большим преувеличением, но через несколько минут он спустился в холл и оформил на ее имя пропуск.

— Вот теперь совсем другое дело, — небрежно козырнув, крякнул постовой. — Теперь не придерешься.

— К чему такие строгости? — недоуменно спросила Клавдия Михаила, когда они шли к лифтам вдоль нескончаемого ряда коммерческих палаток. — Неужели я похожа на террористку? И Горбачева не пропускали… В голове не укладывается. Но самое смешное — кому нужно, тот ведь все равно пройдет и ни один постовой не заметит.

— Вы с самого рождения живете в этой стране и еще сохранили способность удивляться. Я вам завидую… — мрачно ухмыльнулся Подколзин. — Зачем вы пришли? От вас одни неприятности.

— Почему вы решили, что от меня?

— Не знаю… Но странное совпадение — как только я связался с вами, началась какая-то чертовщина. Сначала чуть не убили на митинге, затем в мою квартиру ворвались люди в милицейской форме, один из них рубанул меня дубинкой по лицу. Вот, видите? — он приподнял темные очки, скрывавшие растекшийся под его левым глазом лиловый «фингал». — А теперь еще и телефон отключили, вторые сутки не работает. Так что держитесь от меня подальше.

— Не думала, что вы такой суеверный.

— Со мной ни разу не происходило столько злоключений! Порознь — пожалуй, но чтобы все сразу!

Они с трудом втиснулись в битком набитый лифт. Клавдия оказалась прижатой к дверям, а Подколзина отнесло к дальней стенке. Хорошо, что, достигнув точки кипения, разговор прервался.

«Это какой-то растревоженный муравейник… — Задрав голову, Дежкина смотрела на мигающее табло, быстро отсчитывавшее пройденные этажи. Сотни возбужденных, несущихся непонятно куда людей. Кем они работают? Чем они занимаются? Такое впечатление, что целыми днями бегают по лестницам и длиннющим коридорам в поисках выхода».