Кому светят звезды

После ужина наступил тот неопределенный час, о котором говорят: спать еще рано, работать у самолетов уже поздно. В такое время авиаторы, случалось, собирались побалагурить в одной из землянок. В этот раз в центре внимания оказался неунывающий инженер эскадрильи.

— Так вот, — рассказывал, хитровато прищурясь, Залесный, — в конце прошлого века, когда вас, орлята, и в помине не было, в России возник проект строительства кораблей для Черного моря. В парламенте в ту пору владычицы морей Великобритании забеспокоились в связи со слухами о том, что в России заложено пятнадцать новейших броненосцев. Запрос царю пишут, протестуют супротив двенадцати «апостолов» и трех «святителей».

Дело тонкое, дипломатия, это вам, соколята, не на занятиях по матчасти дремать, отвечать надобно. И был дан ответ. Так, мол, и так, успокойтесь, любезные сэры, на Черном море заложено всего два корабля: «Двенадцать апостолов» и «Три святителя!»

Летчики засмеялись. Младший лейтенант Киселев решил выяснить, кого инженер имеет в виду, говоря о любителях поспать на занятиях.

— Ваш девиз, младший лейтенант, мы знаем: «От сна еще никто не умирал», — под общий смех уточнил Залесный.

Выйдя из землянки, Вологдин встретил своего техника Георгия Иванидзе с повязкой дежурного на рукаве.

— Дежурная служба, как всегда, новость узнает последней, — засмеялся Михаил. — Слышали, что капитан Залесный нашу с вами машину спас?

— Слышал, товарищ капитан. А вы знаете, что Залесный однажды не один самолет, а почти пол-эскадрильи спас? — в свою очередь спросил Гога. — Я сам был свидетелем…

— Точно? — с иронией переспросил Вологдин.

— Конечно! В сорок первом в резерве мы с товарищем инженер-капитаном оказались. Послали нас получать для фронта И-шестнадцатые. Приняли самолеты, погрузили на платформы и — в путь-дорогу. Не помню, на какой станции задержали наш эшелон, сказали, что впереди дорогу бомбят. А после и к нам фашисты прорвались. Водокачку бомбой разрушило. Струсить я не струсил, но, честно признаюсь, стало не по себе. А инженер стоит возле состава как ни в чем не бывало. В укрытие не идет. Я тоже не могу, поскольку указания старшего нет.

«Юнкерсы» пикируют, зенитные пулеметы строчат, да мало с них толку. Не могут достать, разве только снижаться не дают, но и с большой высоты бомбы на пути точно ложатся. Того и гляди наш эшелон накроют, увезти бы его, да паровоза нет. На водокачке заправляется. Отцепил Залесный платформы с самолетами от эшелона, сам на первую забрался, — продолжал Иванидзе. — Я за ним. Сел инженер в кабину «ишачка», запустил двигатель. Мотор заработал, винт раскрутился, и платформа понеслась вперед… Разогнав самолет, Залесный сбавил обороты. В общем, вывел он машины из-под бомбежки на перегон, подальше от станции. После паровоз нас опять на станцию притянул. Почти все на ее путях разбомбили. И нам бы досталось, если бы не смекалка инженера.

Иванидзе замолчал, и Вологдин подумал: «Воистину необыкновенный человек инженер эскадрильи, да и один ли он… Никакие беды не страшны, если тебя окружают настоящие люди».

Вологдин возвратился в землянку и услышал интересный разговор:

— …Разные, конечно, ходят слухи, — продолжал развивать какую-то мысль младший лейтенант, недавно прибывший в эскадрилью. — Говорят же в полку, что видели в кабине «мессершмитта» собачью морду.

Вологдин слышал байку, которую рассказывал младший лейтенант. Кто пустил слух — неизвестно. Нашлись ли простаки, которые в него поверили? Вряд ли… Да и как поверишь в такую глупость? Поговаривали, будто на Ме-110 — двухмоторном тяжелом истребителе, появившемся недавно на их участке фронта, — летает летчик, у которого собачья, покрытая рыжей шерстью голова. Вдобавок утверждали, что на Ме-110 установлен особый прицел и немецкий ас стреляет без промаха; за месяц он сбил несколько наших машин, а его самолет невредим.

Пилоты выжидающе смотрели на Вологдина: интересно, что он, опытный воздушный пилот, скажет о новом фашистском самолете и загадочном оборотне-летчике?

— Верно, что на прицеле у него фотоэлемент стоит? — спросил у Михаила новичок.

— Сомневаюсь. Таких прицелов у гитлеровцев пока нет. Тут, видимо, другое: хитрый и коварный враг. Нападает на одиночные и подбитые машины, их расстрелять, сами знаете, легче.

— Болтают, что для устрашения нашего брата он в собачьей маске летает.

— Слышал. Но это брехня! Что он, унты на голову надевает? Мы тоже в «собачьих валенках» летаем, только на ногах они у нас. В общем, не верю я в эту чушь и вам не советую голову забивать.