Кому светят звезды

Прозвучал сигнал отбоя, и летчики разошлись. Вологдин вытянулся на койке, положил руки под голову и закрыл глаза. Сон не наступал. Из головы не выходил разговор о немецком летчике, рассказы о его повадках. Выскакивает, мол, часто из облаков или со стороны солнца. Зажали как-то этот «мессер» два «яка». Повел их фашист на нашу же зенитную батарею. Летчики растерялись чуток. Зенитчики огонь прекратили, а он в облака и — ходу, улизнул гад… В другой раз выскочил из-за леса на бреющем, стукнул по прожекторам и зенитным пушкам. «Коварен летчик, но все равно вгоним его в землю», — подытожил свои размышления Вологдин.

Закрыв глаза и пытаясь заснуть, Михаил снова представил себе Катю. На этот раз в кожушке, в шапке-ушанке — одним словом, в партизанском обмундировании. В том, что жена находится уже за линией фронта, не сомневался, хотя никаких известий от нее не получал. В часы бессонницы он мысленно сочинял письмо к ней.

«Здравствуй, любимая, единственная! Сколько мы не виделись с тобой… Годы? По календарю не годы, всего лишь месяцы. Только как длинны месяцы разлуки. Я часто думаю о тебе, мечтаю о том дне, когда будем рядом.

Тебе сейчас тяжело. Я это сердцем чувствую. Но пройдет война, любовь наша останется вечной.

Что мне написать о себе? Жив, здоров. Вчера у меня был особый день: меня приняли в партию. Я знаю, как дерутся с врагами настоящие большевики. Неделю назад мы потеряли своего боевого комиссара Николая Николаевича Бойцова. Он мог не летать на трудное и опасное задание, да еще в роли воздушного стрелка. Но стрелок с того самолета погиб в утреннем бою, и лететь было некому. Мы крепко ударили по вражеской переправе. Я видел, как тонули фашистские тапки. Самолет, на котором был Бойцов, подбили, и он сел во вражеском тылу. Летчик и комиссар вылезли из машины и попытались укрыться в кустах. Но их окружили фашисты. Они вернулись в горящую машину. Комиссар стрелял по врагам, пока штурмовик не взорвался.

В жизни бывают такие мгновения, когда характер, натура человека раскрываются полностью. Наш комиссар предстал перед нами во всем величии и благородстве, он сжег свое сердце, как горьковский Данко. Помнишь, мы с тобой восхищались этим романтическим героем? Оказывается, такие Данко в жизни встречаются гораздо чаще, чем в легендах.

Мне конечно же очень хочется жить, трудиться для страны, любить тебя, вырастить нашего будущего сына. Но если придется погибнуть, сумею умереть, как Бойцов!»

Михаил вдруг почувствовал душевное облегчение, словно мысленное письмо к жене даровало ему спокойствие. Он накрылся с головой одеялом и забылся в безмятежном сне.

16

Стремительной и бурной оказалась весна сорок второго года. Еще не сошел снег, а на лесных полянах появились нежные подснежники. Вскоре зеленый ковер трав укрыл от глаз жухлую листву и осыпавшуюся хвою. Катя Вологдина любила бродить в одиночестве неподалеку от партизанского лагеря. Собирала щавель, складывала в букетики первоцветы.

— Что рано поднялась, Катерина? — спросил встретившийся радистке уже в лагере командир отряда.

— Выспалась. Вчера рано легла, — ответила Катя. — Утро уж очень красивое.

Колобов поглядел на небо, на золоченые макушки деревьев и ничего не ответил. Поняв, что командир отряда ее не слушает, думает о чем-то своем, Вологдина тоже выжидающе замолчала.

— Есть важное донесение в Центр, — сказал он, словно очнувшись, — возьмешь шифровку у начальника штаба. Быстренько подготовь рацию и передай.

Как плохо, когда молчит рация, а это было вчера… Катя заменила лампы, проверила сопротивления, прощупала каждый проводок — обрыва не было. «А что, если барахлит выходной трансформатор?» Радистка решила прозвонить его обмотки. Вторичная обмотка оказалась исправной, а вот первичная не прозванивалась. Что делать? Вспомнилось, что такой же обрыв устраняла в школе радистов. Но там был паяльник, и удалось перемотать, крепко спаяв, обмотку трансформатора.

Вологдина сняла трансформатор и на калабашку стала наматывать провод. К счастью, обрыв был почти у самого начала обмотки. Она до яркого блеска зачистила медные концы, плотно скрутила их и намотала обмотку на трансформатор. Подсоединив к нему проводники, включила питание, и тут же весело замигали индикаторные лампочки.

Снова порадовавшись тому, что рация в строю, что вчера ей самой удалось выполнить сложный ремонт, Вологдина, забросив гибкую медную антенну на росшую возле землянки зеленолапую елку, открыла чемодан с рацией, надела наушники и отстучала ключом позывные центральной станции. Переключившись на прием, услышала в ответ свои позывные и передала три цифры просьбу принять кодограмму. В Ленинград полетели точки и тире: «По данным разведки, батарея располагается…» Это был ответ на просьбу Центра определить координаты вражеских тяжелых орудий, обстреливавших Ленинград.

— Порядок? — спросил вошедший в землянку Дед, когда радистка получила квитанцию, и, не ожидая ответа, добавил: — Рацию собирай, поможет нести Оборя. Скоро снимаемся.