Конан и карусель богов

И все же видавший виды отряд Конана поразило не это. Сами по себе оскверненные могилы мало что могли изменить после всего увиденного в деревне, после десятков изуродованных тел людей, умерших в жутких мучениях, под страшными пытками. И Карела испугалась не самого вида разверстых могильных ям – но того, как они были разрыты.

Ямы являли собой узкие щели в земле. Зеленый дерн не был забросан залегавшим ниже грунтом, как неминуемо случилось бы, если бы могилу откапывали несколько человек с поверхности при помощи обычных лопат. Нет, травяной покров вспучился и лопнул, словно неведомая сила давила на него изнутри; свежая земля лишь кое-где присыпала приподнятые края верхних пластов.

– Их… их что… – начала было Испарана.

– Да, – одними губами ответил посланец Крома. – Эти могилы вскрыты не грабителями. Мертвые поднялись сами, повинуясь чьему-то зову: они разрыли землю над собой и… и вышли, – последние слова его были едва слышны.

– Кром! – вырвалось у Конана. – Кто же мог это сделать?! Ты понимаешь хоть что-нибудь?!

– Хоть что-нибудь понимаю, – эхом откликнулся посланец. – Ни одному из Богов нашего мира подобное не под силу. Я бы знал. Это проделали те самые силы, что ведут сейчас игру с нами, Конан. Равновесие в мире пошатнулось… – Он с болезненной гримасой потер рукой грудь там, где сердце. – Я сбросил кое-какие из наложенных на меня Зертриксом цепей – иначе мы бы уже достались тем черным тварям в замке. Увы, все, что я мог, – это отбросить их на несколько мгновений… Но сейчас я ощущаю неистовый шторм, что поднимается вокруг Аквилонии. Тот несчастный молодой жрец Митры сказал нам сущую правду, однако дело обстоит куда хуже. Наш с тобой Отец, великий Кром, пытается дозваться до меня сейчас… я чувствую его зов, но не могу разобрать слов. Как бы то ни было, война идет уже на всех рубежах, Конан. Я знаю, что поднялись пикты и немедийцы. Я знаю, что выступили в поход офирцы и жители Кофа. Про зингарцев и аргосцев тебе известно и так. Аквилония в кольце врагов, и невозможно сказать, с какой стороны ей сейчас грозит наибольшая опасность.

У киммерийца вырвался сдавленный яростный рык. Его громадные кулачищи сжались, он вскинул руки, потрясая ими и грозя равнодушному блистающему небу. На шее вздулись синие жилы, и Конан заорал, выкрикивая ужасные угрозы прямо в голубую бездонность.

– Приди в себя, друг! – посланец Крома схватил киммерийца за руку. – У нас осталась только одна надежда – это ты. Если ты не расстроишь замыслы тех, кто управляет сейчас этим вторжением, ты обречешь не только себя, не только своего сына и Аквилонию – ты обречешь весь населенный людьми и привычный нам, Богам, мир. Он будет поглощен неистребимым пламенем, и что станет потом – неведомо даже небожителям.

Воительницы слушали посланца, раскрыв рты.

– Но откуда же мне знать, что делать?! – взорвался Конан. – Как я могу сражаться с мертвыми? Один такой уже как-то попадался. Если бы не зачарованный клинок, мне было бы несдобровать. Ответь мне, ты знаешь, что делать?

– Сейчас нам остается только одно – как и решили, пробиваться к Тарантии. И желательно успеть туда прежде наших врагов.

– Это я и так знаю, – не слишком любезно буркнул Конан. – Ладно, делать нечего. Едем! Схоронить погибших, верно, уже не успеем.

Наскоро запасшись провиантом, они погнали коней дальше. Отряд торопился на север, к затянутому дымами пожаров горизонту.

Они мчались весь остаток дня и всю ночь. Позади осталось еще несколько мертвых селений. Отвратительный запах тления сопровождал их теперь неотступно. Ни одна деревня не сдалась без боя – и ни в одной не осталось никого живого… Наутро Конан и его спутники настигли вторгшуюся армаду.

На берегу быстрой речушки стоял небольшой пуантенский городок – уже не селение, но и впрямь город, обнесенный даже каменной стеной с башнями. Его предместья сгорели дотла, и осаждавшие как раз упрямо штурмовали невысокие бастионы.

Штурм не был подготовлен. Атакующие лишь наскоро наделали кое-каких лестниц да смастерили нехитрый таран из толстого древесного ствола. Тем не менее при их численности городок не мог устоять, несмотря даже на никудышный осадный припас вторгшихся. Костяком этой армии и впрямь были аргосцы, однако кроме них там было еще полно кое-как вооруженного люда начиная от землепашцев и кончая невесть как очутившимися здесь мессантийскими мореходами.

Лагерь осаждавших никто не охранял. Несколько часовых стояли лишь у шатра с королевским штандартом Ариосто, однако рядом же болтались еще несколько флажков, языком геральдики объяснявших, что самого короля здесь нет и его именем тут распоряжается аргосский барон имярек.

Первого стражника сняла Раина, попросту метнув один из своих кинжалов ему в горло шагов с пятнадцати. Второй не успел даже вскинуть меч, как на затылок ему опустился пудовый кулак разъяренного киммерийца, и воин упал, оглушенный.

– Ну и удар! – с одобрением заметил посланец Крома. – Ты, Конан, выбиваешь из них дух даже без дубины – пусть даже надет шлем. Я вот тоже, бывает…