Конан-корсар

— А что ты скажешь об этой толстой, маленькой девчонке, которую поймали вместе с тобой? — требовала Нзинга. — Она была твоей любовницей, да? Ты находил ее мягкое, ухоженное тело желанным, не так ли? Более желанным, чем Нзинга?

Глядя на нее в моменты страстной ненависти, с пылающими глазами и дрожащими эбонитовыми грудями, Конан должен был признать, что со времени своей первой любви, Черной Пантеры, он не встречал женщины прекраснее Нзинги. Но теперь, когда он знал о ревности к Чабеле, он должен быть осторожнее, чрезвычайно осторожен. Он должен найти возможность рассеять это подозрение, иначе пострадает Чабела. Нзинга была способна отдать приказ размозжить голову любому, мужчине или женщине, вызвавшему ее гнев.

Конан старался сделать все, что было в его силах, чтобы хоть немного облегчить жизнь Чабелы. Теперь, однако, он не мог делать даже этого, чтобы не привлечь внимания Нзинги.

— Чабела? — зевнул он. — Я едва знаю это дитя. Она высокородная зингарка, а этот народ придает преувеличенное значение девственности. Если бы я любил ее, то она была бы не здесь.

— Что ты имеешь ввиду?

— Она покончила бы с собой, как они это делают на родине.

— Я не верю тебе! Ты стараешься защитить…

Конан схватил Нзингу в могучие объятия, опрокинул ее спиной на подушки и стал неистово целовать влажные губы. Только так можно было победить ее плохое настроение. В нынешней ситуации это был единственный выход заставить ее забыть о ревности…

15. ПОД КНУТОМ

Несколько дней прошли без происшествий. И вдруг…

Нзинга нежилась на подушках в своем серале или интимных апартаментах. Два дня назад перед белой рабыней Чабелой была поставлена тяжелая, изматывающая задача. Приказания отдавались на глазах у Конана. Нзинга позаботилась об этом, тщательно спланировав наблюдение за ним.

Зная о внимании королевы, Конан надел маску безразличия, хотя он внутри кипел, видя такое обращение с пленной принцессой.

Не сумев ничего узнать от Конана, Нзинга задумала разыграть финальную сцену, рассчитывая, наконец, узнать настоящие чувства Конана. Она объявила маленький праздник для нескольких ее приближенных амазонок-офицеров, могучих, сурово выглядевших, иссеченных шрамами женщин, в некоторых, по мнению Конана, было столько же женственного, сколько в боевом топоре.

Во время праздника Чабела исполняла прихоти своей хозяйки и ее гостей. Когда она разливала вино, одна из амазонок толкнула ее ногой. Вскрикнув от неожиданности, Чабела потеряла равновесие и опрокинула кувшин вина, обрызгав нескольких гостей. Одна из них, могучая амазонка по имени Тута, вскочила с бранью на ноги и с ужасной силой ударила провинившуюся рабыню ладонью по лицу. Девушка рухнула на земляной пол.

В глазах амазонки вспыхнули искры садистского удовольствия: вид съежившейся нагой девушки, казалось, добавил ей ярости. В мертвой тишине она приблизилась к рабыне, как пантера подкрадывается к своей жертве. В одной руке она сжимала остроконечный бронзовый кинжал.

В комнате было тихо, слышно лишь было, как блеснувшее в свете факелов лезвие с шипением покинуло ножны. С лицом, ставшим кровожадным, Тута наклонилась над рабыней и занесла кинжал.

Как загипнотизированная глядела Чабела за приближающимся оружием. Она знала, что надо вскочить и бежать, даже если ее все равно поймают. Но ужас и беспомощность положения отняли у нее силу ног, так что она лишь могла безнадежно смотреть. В следующее мгновение лезвие войдет в ее полную грудь.

Но тут амазонка застыла, как будто ее запястья сжали тиски. Подавляющая сила могучих рук парализовала ее, как до этого ее приближение парализовало Чабелу. Клинок выпал из ее рук, ударившись о пол со слабым металлическим звуком. Приподняв ее одним могучим движением, Конан швырнул полупарализованную женщину в дальний угол зала.

Конан прекрасно осознавал, к чему стремилась Нзинга. Он не мог позволить умереть дочери короля Федруго. С другой стороны, он понимал, что Нзинга сочтет такое вмешательство подтверждением своих подозрений и обратит свою ревность либо на одного из них, либо на обоих. Он выдавил улыбку.

— Конечно королева Тамбуру не столь расточительна, чтобы позволить убить свою рабыню за несколько капель вина, — сказал он улыбаясь насколько можно любезно.

Королева Нзинга смотрела на него холодно и невыразительно. Затем она сделала знак Чабеле, которая вскочила с пола и выбежала из комнаты. Напряжение спало. Конан вернулся на свое место. Чаша вина снова пошла по кругу, возобновилась застольная беседа.

Конан надеялся, что острый момент прошел. Он постарался утопить свои тяжелые мысли в сладком вине. Он не мог не заметить, что Нзинга время от времени смотрела на него сурово и задумчиво.