Конечная – Бельц

Марк потянулся было рукой к плечу Карадека, но тут же отдернул ее, так и не коснувшись товарища. Он поспешно вышел во двор, сделал несколько шагов, бросил окурок на гравий и присел на еще теплый капот пикапа. Со вчерашнего дня у него перед глазами стояло перепуганное лицо Папу. Он неоднократно пытался найти в его словах какой-то смысл, но всякий раз он оказывался за пределами его разумения. С какой бы стороны он к этому ни подходил, вывод получался один и тот же: Папу рассказывает небылицы. Раньше он, может, и был отважным моряком, избороздил все моря на планете – почему нет? Но дальше начиналось что-то непостижимое. История об ангеле мертвых, об Анку, который где-то рядом и посылает знаки живым. Все время, пока рассказывал, Папу безостановочно пил пиво, опустошая бутылку за бутылкой, хотя не страдал от жажды. Налицо деградация личности. Он спускался по склону, и ему не суждено было на него подняться. Все, к кому он был привязан, умерли. Мир – каким он его любил – куда-то подевался. А все эти истории – соломинки, за которые он пытался ухватиться. Но его падение уже началось. Однажды он и правда увидит в своем жилище пришедшего за ним Анку, тот прижмет его к стене и сломает ему шею. Люди найдут безжизненное тело – и на сей раз уже не мертвецки пьяного, а действительно умершего от пьянства Папу. Марку стало не по себе, и он поклялся, что в самом скором времени навестит этого дошедшего до ручки человека и попытается обо всем его расспросить. Погруженный в свои мысли, он едва заметил, как у него под носом нарисовались две громадные ножищи.

– О чем думаешь? – осведомился Карадек.

– О Папу, – ответил Марк, поднимая голову.

– Он что-то натворил?

– Да нет, просто я с ним вчера виделся. У него дома. Он рассказывал о своей жизни.

– Хмм… Бедолага. Ты знаешь, он ведь был моряком.

– Да, он говорил мне. И про южные моря. И про то, как ходил в море со своим братом.

– О да-а, – задумчиво проговорил Карадек. – Как же давно это было. Но Жана я хорошо помню. Молодой, но с таким характером… Потом он утонул. Как и мой сын.

Карадек вздохнул.

– Папу все рассказывал какие-то нелепые истории, – продолжал Марк.

– Не стоит верить всему, что он болтает.

– Ну да, я о том же подумал.

– Он сильно страдал. После смерти брата у него стало неладно с головой. В один день решил, что отныне суда и рыбалка не для него. Навсегда. А ведь был хорошим моряком. Получше тебя! – с улыбкой заключил Карадек.

– А кто такой Анку? – как бы мимоходом спросил Марк.

– Говорят, это дьявол.

– Кто говорит?

– А сам-то как думаешь? Кюре говорит! Анку, дьявол, Сатана – все это выдумки священников. Бери с меня пример. Держись подальше от Лефора, да и от остальных тоже, раз уж на то пошло. Все эти святоши, которым в церкви неведомо чем забивают голову… Однажды, когда полицейские отсюда уберутся, ты сможешь уехать. Но пока что обходи стороной здешний народ. Тебе же лучше будет.

– Вы что-то узнали?

– Я же не торчу вечерами в «Гавани»! Это просто совет.

* * *

С того места, где он находился, в нескольких метрах от каземата Папу, можно было окинуть взглядом тридцать километров берега. Море было темным и спокойным. Южный, пока еще робкий ветер кружился над поверхностью воды и своими внезапными порывами оставлял на ней граненые световые пятна.

Десяток километров горизонта, тянувшегося направо и налево, заслоняла полоса суши, с обеих сторон, там, где соединялись море и небо, растворявшаяся в молочной мгле. Материк. Огромный, как целый мир.

Откуда расходились все пути, куда они и сходились.

Для которого Бельц был всего лишь затерянным где-то на периферии клочком земли. Небо, обычно ничем не стесненное над островом и морем, было затянуто пеленой над материком, будто это какая-то чужеродная ему территория, над которой оно никак не могло улечься.

– Может, спустимся на пляж? – предложил сидевший на выступе скалы Марк, когда Папу подошел к нему.

Молодые люди стали спускаться по крутой тропе, выдолбленной в камне. Она вела к пляжу и нависала над щелью в скале, пробитой бушующими волнами. Папу, ловкий, как обезьяна, шагал впереди, соскальзывая по промоинам, хватаясь за пучки травы, перепрыгивая через камни. Марк осторожно шел за ним след в след, стараясь не смотреть вниз, чтобы не закружилась голова. Обойдя холм, возвышавшийся над скалами Созон, они прошли по узенькой мокрой тропе и наконец очутились на Старушечьем пляже. По песку Папу шел гораздо медленнее, чем по обрывистой тропке, потом и вовсе остановился.

– Это здесь? – спросил Марк.