Конечная остановка: Меркурий

Рекс заулыбался во все щеки, чтоб никто не мог его спутать с наймитом темной силы.

– И кто тебе дал указание прикрыть расследование?

– Мы, хоть и префектурная полиция, существуем лишь в результате соглашения «Комбинации» и «Миража». То есть, получаем зарплату, пока занимаемся мелкими кражами, разбоями в лабазах, драками в кабаках, да уголовкой, в которой засветились старатели и прочая шелупонь.

– Рекс, в результате какого там совокупления мы появились – мне наплевать. Главное, что мы есть. Когда всем пацанам из моей роты в "Мамальфее" стукнуло по пятнадцать, их выстроили на плацу и зачитали приказ: "С сегодняшнего дня всем заиметь собственноя я». Похоже, в вашем питомнике ничего подобного не случилось. Через пять минут подам тебе большую просьбу об увольнении.

– С удовольствием приму после такого монументального заявления, достойного мемориальной доски. Но только через месяц. А сейчас марш в кассу за отпускными и премиальными, я туда уже звякнул, также как и в отдел кадров. Если будешь в Хунахуна, поцелуй от меня Долли-2М в благодарность за мастерство – туда, куда она любит.

Через пять минут я стоял на улице с новой банковской картой в кармане. Пять кило гафняшек – совсем неплохо, дерзай, не хочу. Бутылка водки "Язвенной" – сто гафняшек. Забросить «палочку» симпампушке-мутанточке – двести. Но билет на межпланетный рейс – уже полста кило.

Несколько раз добросовестно пытался изъять Дыню из головы. Не получилось. Вольно или невольно, в качестве временного решения направил себя в секцию злачных мест, а именно в клуб "Нарост". Именно здесь мутанты и кучкуются. Судя по кличке, Дыня был именно из них.

Перед входом сунул в прорезь деньгомета карту и выгреб из ящичка пятьсот гафняшек, соответственно гафниевыми монетками. Купюры у нас не в ходу, потому что горят хорошо. Затем сквозь противную – лохматую, сопливую, шестипалую – публику подобрался к стойке. В "Наросте" как всегда царило веселье. Звучал и разливался мажорный напев: "Черный ворон, что ты вьешься над моею головой, ты закуски не дождешься, скоро станешь сам едой..." На лица завсегдатаев было немножко тошно смотреть, от их пронзительных голосов немножко вяли уши.

Да, сюда не проползло бы разумное, доброе, вечное, впрочем, никто из присутствующих в этом не был бы виноват.

Бармен – ушастый тролль – даже не стал оборачиваться ко мне, чтобы получше слышать в шуме-гаме, а продолжал протирать бутылки со всякой забористой дрянью для муташки – гемоглобиновкой, кортизоловкой, полигормоновкой и тому подобным.

– Ау, земляк, Дыню тут не видел? – промяучил я в костлявую спину с сильно заметным хребтом, в разъемы которого было воткнуто пяток кабелей. – У него башка соответствующая, большая, гладкая. За хорошую память получишь полсотни гафняшек.

Бармен, слегка шевеля ушами, продолжал невозмутимо заниматься прежним нехитрым делом.

– Ага, локаторы работают, значит, понял меня. Ну да, как это естественно: пятидесяти монет стоит амнезия, а хорошая память – полную сотню.

Бармен разлепил уста и сказал "спиной":

– Два дня тому назад компания послала его в Долину Вечного Отдыха налаживать перевозку рудного полуфабриката. После того самого облома.

Значит и мне нужно туда подаваться. Но одному – не зачетно.

– Ты общительный дядька, – я бросил на тарелку причитающиеся монеты. – Не знаешь ли того, кто ищет краткосрочную работу и знаком с дикими местами? С меня еще двести гафняшек.

Спина бармена оставалась безмолвной и безучастной.

– Да, пожалуй, за двести монет разве что протанцевать можно. Эй, четыреста гафняшек просятся из моего кармана наружу, чтобы поздороваться с дядей.

Бармен по-прежнему не отвлекался от своей работы.

– Понятно. Извини, старичок. Ну, плесни мне хотя бы на три пальца язвовки, только без гормонов и гемоглобина.

Я спрятался со стаканом в темный уголок, который показался наименее страшным, и, меняя увеличение объективов хайратника, наблюдал за местным сборищем, которое простодушный землянин назвал бы скопищем невообразимых уродов. А какой-нибудь средневековый деятель упал бы в обморок, решив, что оказался на бесовском шабаше. И правильно. Чего стоят одни ВИДЮНЧИКИ – с выдвижными очами размером с тарелку – которые можно использовать вместо телескопов. Или РАСПАДНИКИ – у тех руки, да и некоторые другие члены тела могут, отделившись от остального организма, активно заниматься всяким непотребством. Отдельные руки некоторое время весьма преуспевали на душительском поприще. А сейчас, в основном, таскают выпивку и тырят мелочь из карманов. Отчленяемые же срамные органы, особенно летучие фаллосы (так называемые фаллолеты), немало отличились в статистике изнасилований. Были тут и СОПЛИВЦЫ-ПРОЗОРЛИВЦЫ или, как еще говорят, сопляки. Эти товарищи при помощи сморкания оставляют там и сям быстроразмножающиеся клеточные колонии, которые способны наблюдать за тем, что творится рядом, с помощью зрительных родопсиновых рецепторов. И в микроволновом диапазоне передавать подсмотренные картинки своему хозяину, отчего тот превращается в станцию раннего обнаружения.