Собравшись, со всей полицейской суровостью в голосе я напомнил ему о правилах хорошего поведения:
– В любом случае надо предупреждать и испрашивать согласия. Ведь среди нас могут оказаться нервные, вспыльчивые и даже больные люди.
– Да, я именно такой, – подтвердил Анискин. – А еще один скульптор на Марсе по фамилии Шайссер вообще скульптуры из своего дерьма лепит. Чтобы они разноцветные получались и побыстрее, он 24 на 7 хавает подгнившие оранжерейные фрукты с генами подкрашивания. Вот такое самовыражение через задницу. И мы что смотреть на это должны?
– Я полагал, что все вы в первую очередь весьма любознательны. Кроме того, для вас экскурсия характерна бесплатностью. А в конце, между прочим, угощение за счет фирмы, – кадровик так искренне потешался, что даже не хотелось злиться. И вообще не до него стало.
Какого-то черта тот кусок в колбе, который был похож на меня, подрастал явно быстрее других. Теперь вся наша тройка неприлично пялились на это срамное действо, будто попала в цирк.
И в самом деле. Оформлялись, переходя из состояния отростков в цивильный вид, руки, ноги, волосы. Причем не только внешний облик вырисовывался, но и внутренности. Подобия костей, мышц, сосудов вначале получались стекловидные, потом раскрашивались. Сплетались наружные ткани тела, они тоже наливались цветом и обрастали кожей. Определились и краски лица. Потом даже заимелась одёжка. В сосуде образовался второй комплект моей парадной формы, совсем неотличимый от первого. Джинсы Анискина и Шошанин черный плащ (который, кстати, я ей подарил) куда хуже получились. Похоже, что на копирующий дендример я производил самое благоприятное и неотразимое впечатление.
В общем, немного погодя, в колбах появились наши дубли-двойники, один к одному, только уже не крутящиеся, а совсем неподвижные.
– Всё это действительно интересно для павильона ужасов в Луна-парке, но где же обещанный Дыня?
– Да здесь же он, – радость кадровика была беспредельной. – Здесь он, мой кадр.
Свет залил еще один сосуд, в котором находился разыскиваемый Атилла-Дыня. Как бы находился.
– Это, надо полагать, скульптурный портрет. Однако, вы ошиблись, если посчитали, что мы пришли позабавиться вашими кунштюками. Ваши действия уже тянут на статеечку, – грозно напомнил я кадровику.
Похоже, специалист по «человеческим и квазичеловеческим ресурсам» нисколько меня не боится. Придется повышать ставки.
– У меня такое внутри, наверное, это неврозом называется, – забормотал Анискин. – Еще немного, сорвусь с цепи и всю посуду тут побью. Давайте отсюда сматываться, девочки и мальчики.
– Вам нужен был Дыня, который Атилла. Вот он, и никакого обмана! – голос "гида" звенел от искренности. – Причем тут скульптурный портрет?
Кадровик хлопнул в ладоши, после чего все четыре фигуры... разлепили глаза и произнесли что-то невразумительное.
– Вот зараза, они ж нам замену подготовили, – Анискин, не став мозговать, полоснул лазерным клинком своего двойника. Но сияющее лезвие странно взаимодействовало со стенкой сосуда. Колыхнуло ее, а потом словно впиталось, разбегаясь затухающими огоньками. Скушалось. Никакая это не стенка, а силовой экран. Похоже, что нитеплазменный. Это она умеет поглощать энергию.
Да все же вокруг нитеплазменное! Только нитеплазма здесь мощная, нитеплазма макромира, умеющая притворяться и точно изображать свойства обычной материи, окатывающая вполне обычными гравиволнами мой демонометр.
Тут шериф Анискин совсем несолидно дернул из малоприятного места на выход, как пробка из бутылки с бузой. И мы с Шошаной естественно увязались за ним с позорной быстротой. Однако недавно еще свободный выход тоже оказался перекрыт силовым щитом. От которого нас просто отбрасывало. И светлица соответственно сделалась темницей.
– Нет, нам такую преграду не одолеть, – подытожил Анискин. – Но эту суку мы же можем взять в заложники.
Он аккуратно дотронулся до пиджачного лацкана кадровика – тот как раз сиял от высокого наслаждения. Еще бы, такая сцена.
– Вроде силовым колпаком не прикрыт, – шериф на радостях послал кулак, чтобы угостить в лоб беззащитного, как ему казалось, противника.
Но пока кулак летел, во лбу кадровика обосновалась дыра, то есть, его башка, сделав фокус-покус, превратилась в бублик. А потом весь господин хороший аккуратно расстегнулся – как плащ вдоль молнии – и из прорехи стали дружно вываливаться внутренности. "Плащ" этот расстелился на полу и пополз к выходу, оставляя мокрый след. Пришедшая в нормальный вид голова совершенно ненормально катилась впереди как футбольный мяч.
– Спалю слизняка, – Анискин навел широкофокусный лазерный луч, но тут из плаща выскочило что-то, почти невидимое, голубоватое, и полетело как из пушки в нашего активиста. Тот успел рубануть прозрачный снаряд, однако легковесно отлетел на несколько метров и грузно шлепнулся на пол.
Замочивший шерифа прозрачный снаряд вернулся в объятия плаща, который поднялся, и вобрав внутренности, склеился снова в нормального кадровика. Затем прокашлялся и стал прощаться: