Конечная остановка: Меркурий

Кадровик пообщался с кем-то на невнятном лунарском диалекте, характерном для уроженца Эдуардыч-Сити и, просто лучась, доложил нам.

– Немедленно вызвать его нельзя. Он сидит внутри одной из тридцати панелей управления технологическим конвейером и несколько оптоэлектронных кабелей подключены к его нейроразъемам.

– Ладно. Мы сами прогуляемся в производственный сектор. Только вам придется соблаговолить и проводить нас. Как гиду. – На всякий случай я показал «гиду» тусклый глазок сквизера. – Эта штука не портит костюм. За исключением случаев, когда кто-то благодаря ей сильно накладывает в штаны.

В итоге, мы вереницей – кадровик впереди, наша тройка опоясывающим лишаем по бокам и сзади – двинулась к производственному сектору.

В ячейках, размежеванных мембранными перепонками, то ли прорастали, то ли надувались бульбы, похожие на детали реакторов, турбин и прочие полезные вещи.

– И не надо никаких штампов или форм, – похвастал "гид". – Это что-то вроде огромного 4d – принтера. Хотя у нас его называют «огородом». Аддитивная технология дополняется формативной, биоподобной, действующей во времени.

Ниже ярусом, под "огородом", мы, смирно стоя на движущейся дорожке, обогнули ажурные конструкции, по которым поднималось что-то похожее на тонкие-претонкие лианы.

Я пригляделся, ажурные конструкции пульсировали, сплетая эти лианы из тонких паутинок. Они, наливаясь соком и цветом, дорастали благополучно до потолка, и попадали на верхний ярус, в "огород". Чтобы, в итоге, там образовывать разные полезные в хозяйстве вещи.

– А что за полимер такой? – попробовал выяснить я у сопровождающей нас неприятной персоны с приятным лицом.

– Металлорганический дендример, с поперечной гексагональностью. Но точнее сказать не могу, все-таки это секрет фирмы.

Мы сошли с дорожки, когда оказались в тупике, и тут «гид» вошел прямо в серую стену. Она же перед ним вначале боязливо подалась назад, образовав пузырь, который аккуратно лопнул без шума, ошметок и брызг. Стена, значит, тоже металлорганическая, с чувствительными рецепторами и наноактуторами. И нас она пропустила, между прочим.

Путешествие продолжалось на лифте винтового типа, который опустил нас еще на уровень ниже. Тут имелось что-то вроде аквариума, где наглядно и зримо плавал исходный дендримерный студень, вызывая тошноту и законное омерзение. По своему поведению выглядел он квазиживым, потому что активно двигался (крутился, танцевал?) и, похоже, был способен к жратве и выделению. Этим меня не удивишь, внутреннюю оболочку скафандра из подобной дряни и мастерят, она даже дырки умеет заштопывать. У меня, кстати, имеется квазиживая мочалка, которая усердно съедает телесную грязь без всякой воды. Сажаешь ее на тело и она самостоятельно тебя моет. Но если задремлешь некстати, то она может уползти на кухню, почуяв запах пирога, и там беспощадно его сожрать вместо грязи. Да еще оставит кучку дерьма где-нибудь в углу. Как говорит один известный биолог – наличие кала есть первый признак жизни.

Кадровик завел нас в боковой зальчик, а может и цех – там стояли аквариумы поменьше.

– Господа хорошие и дорогие, я думаю, небольшое развлечение нам всем не повредит. Смотрите сюда, оркестр – "туш".

Напряженные лучи упали на нас троих, а также подсветили три больших сосуда, по форме как перевернутые колбы. В них вовсю резвился этот самый студень, который при виде нас стал еще хлеще кружиться и извиваться, будто обрадовался. Почувствовал наблюдателей, что ли?

– Сейчас какое-то чудо случится, – предвестил Анискин. Я тоже ощутил, произойдет нечто большое и гнусное.

Взаправду, не прошло и жалкой минуты, как в колбах шустро навертелось то, что явно напоминало куски заспиртованных человеческих тел. То, что любят студенты-медики разглядывать. Одни члены еще не имели четкого образа, другие более-менее оформились. И продолжали оформляться с каждой секундой все лучше. В результате этого художественного творчества первым делом получились большие безволосые головы с закрытыми глазами, которые стали кое-что напоминать...

А именно – нас. Присутствующих здесь, всех троих по отдельности.

И тошнота, естественно. И спазмы желудка, добегающие вплоть до прямой кишки.

– Какого х…, сэр, – не удержался Анискин, занося лазерный резак над головой кадровика.

– Не стоит беспокоиться. Это просто шутка, дружеский шарж, – по ласковой физиономии экскурсовода поплыло удовлетворение. – Наш, так сказать, дендример имеет способность к довольно глубокому копированию окружающих его предметов, в том числе и живых. Не обижайтесь, господа, на такое творчество, оно совершенно безыдейное и неконцептуальное. Считайте, что дендример просто приветствует вас.

– Я слыхал, что один скульптор на Марсе, по фамилии Яичкин-Второй, тоже пользуется самокопирующими веществами, – пытаясь успокоиться, произнес я. – Но они принимают определенную форму, когда на них направляют лазерный свет, отраженный от копируемого предмета.

– Как вы смогли убедиться, мы убежали вперед от нашего времени. Поэтому нам достаточно обычного света, – похвалился «гид».