Конечная остановка: Меркурий

– Пожалуй, разговор зашел не туда, так сказать, вышел из конституционного поля. Поэтому я вынужден вас покинуть. Всего хорошего, джентльмены. Как говорится у классика, красота спасет мир. Скоро все уродливое в ваших личностях растает как туман, а все прекрасное останется.

Он многозначительно кивнул на наших двойников и спокойно вышел вон – для него силового барьера как бы не существовало.

– Ну, влипли, – Анискин хоть и на полу, но заколотил кулаками и засучил ногами. – Через полчаса эти колобки, срисовавшие на себя нашу внешность, пойдут вместо нас в кабак со своими фальшивыми гафняшками. А нас на мусоропереработку, и колбасу сделают.

– Не бойся, гафняшки они возьмут не фальшивые, а самые настоящие, из наших карманов, – выйдя из ступора, попытался успокоить я добровольного помощника. Вдвоем с Шошаной мы закрепили его на ногах.

– Разве эта кукла сравняется с таким крутым парнем, как ты, – убедительно сказал я Анискину. – Стул и шкаф они могут заменить на двойников, а не тебя. Раз так, то просто попугают нас и выпустят – а мы и не струхнем.

Шериф, скрипнув толстыми подметками, сделал пару приседаний, прочистил носоглотку и опять стал хорохориться.

– Они думали, что Анискина можно уложить каким-то голубоватым студнем, нет, этим его разве что раззадоришь.

– На колбасу, на колбасу, – залопотал вдруг двойник Анискина. – Нет, этим меня только раззадоришь, я ж такой крутой, сто отжиманий и пятьсот приседаний зараз могу сделать...

– Ты, посмотри, – мигом обмяк шериф, – да это же натуральный попугай. И ты говоришь, что он не сможет изобразить меня. Я же не Эйнштейн, много слов не учил, бестолковые словари не читал, поэтому долго стараться не надо. У меня уже голова болит от этого всего.

– Оттого болит, что маленькая, – повторил чью-то шутку дубль Анискина.

– Похоже, они обучаются, слушая нас. Выходит, нам лучше молчать в тряпочку, – заметил я.

– Вам лучше молчать, причем в тряпочку, – повторил мой двойник. И обернулся к остальным дублям, презрительно через плечо показывая на «оригиналы». – Им пора помалкивать, а нам самое время общаться, дискутировать, декламировать.

«Да этот нитеплазменный колобок в курсе того, что имеется в моем багаже. Небось, изучил "литет мента", паразит этакий», – произнес я тираду, однако внутри себя.

– Паразитизм – тоже форма жизни, не хуже других, – квалифицированно оспорил мой двойник. – Это всегда вершина пищевой и социальной пирамиды. Целые цивилизации существовали сотни лет благодаря умелому паразитированию на чужих ресурсах и чужом труде. Спросите в Лондонском Сити.

– Ну, хватит мысли-то читать, – гаркнул я, но все равно стало зябко не по погоде.

– Какие там мысли. Снимают поверхностные психомагнитные колебания, – заметила Шошана.

– Неправда, – опять возник мой дубль. – Лейтенанта мы досконально изучили. Мы его как словарь пролистали и запомнили. Мы теперь умеем думать, как он.

– Ладно, мальчики и девочки, хватит бодягу разводить, двинули отсюда, – предложил дубль Анискина и уточнил у «оригинала». – Ты к какой бабенке обычно шляешься?

Истинный Анискин в бессильной злобе запустил в двойника шляпу, которая благополучно была водружена на его голову.

И три фигуры двойников – под прикрытием силовых экранов – спокойно покинули демонстрационный зал (цех, камеру пыток).

– Если они мне попадутся где-нибудь без коконов – я им таких звиздюлей накидаю. А твоему дублю, лейтенант, в самую первую очередь, – заскрежетал большими зубами шериф.

– Они рассчитывают никогда не попадаться тебе впредь, – охладил я компаньона. – Кроме того, силовой кокон это их часть.

Анискин сверкнул порозовевшими белками глаз.

– Еще неизвестно, что ты сам за фрукт. Почему это они тебя изучили, да еще досконально? На кого ты вообще работаешь?

– Прекратите свои мужицкие разборки, – встряла Шошана.

– Мой вопрос и к тебе относится, милашка, учитывая, что твоя двойница не проронила ни слова, – огрызнулся шериф.

– Ты страшен в страхе, – польстил я ему, одновременно нащупывая в кармане "телескоп". Вероятно, придется закатать Анискину в лоб, если не устанет бузить.

Однако, уловив, что Шошана превратила свой взгляд в стальной штырь, Анискин переключился на новое направление работы.

– Я пока могу с Дыней разобраться, Атиллой этим сраным в колбе.

Он подошел к силовому кокону, прикрывающему улыбчивого Дыню, и принялся аккуратно подносить ладонь. Сантиметра за три до "поверхности" пальцы стали тормозить, даже вязнуть, а за сантиметр замерли и уже не пропихивались дальше. При дополнительном надавливании проскочила искра, рука шерифа была отпружинена назад.

– Как будто мы с ним одинаковые полюса магнита, – вздохнул Анискин, растирая и брезгливо разглядывая свои пальцы.

– Эта двуполюсность входит в сущность нитеплазмы, – проявил эрудицию я.

– Ой, какие мы догадливые. Теоретики прямо. – Анискин сплюнул и растер. – Прежде надо было котелком варить. Хотя бы намекнул, что неладно тут, а то: демонометр, демонометр...

А что если допросить дубля Дыни.

– Ты нанимал старателей для нападения на караван? Или этим занимался тот настоящий Дыня?