Конечная станция – Эдем

Постанывая, я перевалил его на платформу и выбрался сам, тряся головой, как столетний старик. Дьявол их побери! Они все ещё торчали здесь, на перроне, вытаращив глаза – толпа потрясённых зрителей; они и не думали лезть в вагон. А где же граната? Я всучил её Альберту. Теперь он стоял, вытянув руку, как факелоносец, с остолбенением взирая на железный цилиндр.

– Что вы телитесь? Полезайте внутрь!

– Куда?

– Да прямо туда!

Происходящее напоминало кошмар, где не можешь двинуться оттого, что влипаешь в пространство. Туман поредел и теперь мотался клочьями, сквозь которые просвечивали колёсные пары. Если бы Мауэр тронул, когда мы барахтались под вагоном, всё было бы кончено. Надо было оставить детину валяться там, на рельсах – сэкономил бы силы.

– Быстрее, – надрывалась Афрани.

Её голос звенел, как серебряный колокольчик.

– По одному,  аккуратнее… Не толкайтесь!

– Там мало места!

Места действительно было мало. Я открыл рот, чтобы гаркнуть сакраментальное: «Прижмите локти!», оглянулся – и сердце моё захолонуло.

На вершине холма показался армейский фургон.

***

– О Господи! –  выдохнула Афрани.

Она тоже его заметила.

Последняя женщина обернулась, и нога сорвалась, я едва успел подставить руки под поясницу. Лестница затрещала.

– Вверх!

Мелькнула юбка.

Обшитый маскировочной сеткой «Мини-Блитц» сдал назад, медленно допятился до вершины и остановился там. Водитель присматривался. Вряд ли у него имелся бинокль, но фары «цверга» создавали отличную иллюминацию. Их разглядел бы даже слепой.

– Проклятье!

Я метнулся к кабине и взлетел по ржавой лесенке, не чуя под собой ног. Два чумазых лица обернулись ко мне, блестя белками. Вихрящийся сумрак создавал впечатление карнавала.

– Коллер? Вы чего как подорванный?

– Вперёд, – прохрипел я. – Йозеф, быстрее!

– Но…

– Можете вести эту хрень? Да или нет?

– Да, – ответил он заторможенно, совершенно ошеломлённый. – Но у меня же нет допуска!

– К чёрту ваш допуск! Вперёд!

Тени засуетились. Захлёбывающееся «тр-рах-да-да-да» сделалось громче. Пол явственно завибрировал. «Реверс назад», – подсказал железнодорожник. Я увидел «вальтер», забытый среди хлама на приборной панели. Выше располагалась серия рычагов: «Режим маневровый», «Режим поездной», и синяя кнопка: «Муфта сцепления». Вагон опять дёрнулся и заскрипел.

– Ну?

– Гну! – огрызнулся Мауэр, свистя горлом. – Что вы лезете мне под руку?

– Долго ещё?

– Хотите скорее – рожайте сами.

На крыше «Мини-Блитца» вспыхнул прожектор. Ярко-голубой ксеноновый свет ударил прямо в окно, заставив меня зажмуриться. Из громкоговорителя грянул многократно усиленный голос:

– КОЛЛЕР! ВСЕМ ВЫЙТИ НАРУЖУ!

Как бы исполняя приказ, дверца кабины открылась и на землю выпрыгнул человек. Он забежал за фургон. Я моргнул – влага застлала глаза, а когда прищурился, то увидел, что силуэтов на дороге здорово поприбавилось. Они собирались кучей, намереваясь сбежать вниз.

– НАРУЖУ! – надрывался динамик. – ВСЕМ! ВЫЙТИ!

«Зиу!» – взвизгнула пуля. Железнодорожник что-то обморочно пробормотал и ринулся вперёд, со вскинутыми руками, как пловец, я не успел его удержать. Он выпал на перрон – чёрная кукла, освещённая иллюминацией. И вдруг задёргался, выгнул спину, прошитый выстрелом, сделанным прямо в упор.

Следующий пробил ему голову. Хлопка я не услышал. Затылок окутался красной завесой, а капли брызнули мне в лицо. «Мини-Блитц» начал спускаться с холма, сопровождаемый вспышками. Пули, как железный град, молотили в стенки вагона.

– Трогаю, – объявил Мауэр.

Потрясающе, он говорил голосом циркового распорядителя! У меня не хватило энергии рассмеяться. Капли крови и ошмётки мозга ещё висели на моих бровях и ресницах, как сверкающая рождественская мишура. Костенеющим пальцем я нащупал кольцо гранаты, но не смог выдернуть. На горизонте над кромкой леса сияла звезда. Она указывала путь в Вифлеем.

Гористые макушки сдвинулись вправо. Сквозь красный росистый ворох выбился луч и замельтешил сквозь штакетник стволов. Я сполз на пол, ударившись и почти не заметив удара. Что случилось? Крышу пакгауза заслонила чёрная пасть туннеля, и раздался скрежет – это отломилась лестница, которую забыли втянуть. Рявканье динамика удалялось и, наконец, стихло, а бронзовые стволы мелькали быстрее, и солнечный луч осветил кабину и Мауэра, согнувшегося в три погибели – его лохмотья развевались, как знамя.

Он обернулся ко мне, худой и сморщенный, то ли смеясь, то ли плача:

– Выбрались, понял? М-мальчишечка? А-а? Едем!

– Едем, – повторил я бессмысленно.

В открытую дверь задувал ветер. Он трепал волосы и провода, и был таким свежим, как всё это утро и лес, раздающийся перед поездом, и узкие ленты рельсов, пронзающие восход. И лишь теперь, вдохнув этот терпкий воздух, я сообразил что мы всё-таки живы и мчимся на максимальной скорости в несусветную даль, с ветрилами, но без руля и даже без карты, и сделал единственно возможное, что должен сделать пулемётчик моего возраста, стажа, телосложения и душевных сил.

Я отрубился.

Глава 14. Чёртова колесница

Когда я очнулся, вокруг розовел рассвет.