Конек Чайковской

В те времена нам никто не позволял той роскоши в поездках за границу, что есть сейчас: с каждой парой, с каждым спортсменом на турнир отправляется не только его тренер, но часто и хореограф. А тогда в состав советской делегации тренеров включали по короткому списку. Я везла в Канаду свою чемпионскую пару Милу Пахомову с Сашей Горшковым и мой второй дуэт, Лену Жаркову с Геной Карпоносовым.

А чтобы я особенно не расслаблялась, мне поручили шефство и над молодым Володей Ковалевым, личный тренер которого осталась в Москве.

Ледовый дворец в этом канадском городе, как и в большинстве городов Страны кленового листа, где обожали хоккей и жили хоккеем, был гигантских размеров. И фойе там было огромным, а вот стойка кафетерия почему-то совсем крошечная. Именно в этот кафетерий мы и приходили с Володей попить кофе между выступлениями – новичок прилип ко мне как приклеенный и, кажется, задался целью успеть рассказать в подробностях всю свою, еще не слишком богатую биографию.

Я с удивлением для себя узнала, что его папа экскаваторщик, а мама домохозяйка. Это не совсем типичный состав для семей, которые стремились определить своих детей в фигурное катание. Отец вкалывал, чтобы обеспечить семью и дать возможность сыну выбиться в люди через спорт. А мама мечтала увидеть его на пьедестале на международных турнирах, которые показывали по телевизору по единственному тогда каналу.

Но в марте 1972-го до мирового пьедестала, казалось, предстояло сделать не шаг – прыжок. А вот достойный собеседник, вернее, внимательный слушатель Ковалеву был явно необходим здесь и сейчас. Его не нужно было «накачивать» – он и так прекрасно помнил, что вот договорит очередную свою историю, допьет кофе и, услышав судью-информатора, помчится в раздевалку надевать на босу ногу опостылевшие за долгий сезон ботинки с коньками. Эти «кофейные исповеди», конечно, не открыли мне полностью характер этого 18-летнего мальчишки. Но некоторые важные вещи очертили.

Когда в Калгари прилетел мой муж Анатолий Чайковский, работавший тогда в «Советском спорте», он сразу приехал во дворец. Но не успели мы перекинуться с Толей и парой слов, как «подкатил» Ковалев и умоляюще попросил моего супруга-журналиста «отпустить Елену Анатольевну, поскольку она для него в данный момент – самый нужный человек в мире».

Вот такая здоровая юношеская наглость. Этот мальчишка еще даже не тренировался в моей группе! Но в итоге под моим присмотром Ковалев так откатал обязательную программу, – то, что раньше называлось «школой», – что получил за нее малую бронзовую медаль. Это были времена, когда награды вручали и за успех в отдельных видах программы. Врать не буду, что это стало нашим общим успехом. Но моя моральная поддержка и эти кофейные тайм-ауты, наверное, внесли какой-то вклад в успех дебютанта на том канадском чемпионате.

Уже тогда, в 18 лет, Ковалев выглядел отличным технарем. Фигуры коньком вычерчивал филигранно. Очень точно. Внешне легко.

Но не все арбитры готовы были признать дебютанта из Советского Союза сразу. Тем более на канадском льду. Один из судей так откровенно занижал оценки Володе, что накануне проката произвольной программы руководитель технического комитета специально обратил на это внимание.

Но как повел себя на следующий день Ковалев? В то время не было судейской анонимности – мы знали, какие именно баллы какой арбитр выставляет. И вот, выполнив чисто прыжок и выйдя на прямую перед судейской бригадой, Володя вдруг резко затормозил прямо у бортика напротив того, невзлюбившего его судьи и… широко улыбнулся. Он отправил такой посыл именно человеку, который ставил ему самые низкие, совершенно необъективные оценки.

После чего зашел на следующий прыжок – и ему кто-то крикнул с трибун на ломаном русском: «Спасьибо, Коваль офф!» Другой эффектный элемент Володя исполнил уже перед тем сектором, откуда прозвучало неожиданное в холодном Калгари приветствие. Володя громко и четко крикнул: «По-жа-луй-ста!»

Наверное, в этом огромном зале, где обычно шли хоккейные сражения, спортсмену из далекой России так не аплодировали ни до, ни после этого. В 18 лет этот русский мальчик покорил и зал, и судей. Он взял первую свою бронзовую награду взрослого мирового первенства.

Тогда показалось, что совсем скоро с таким потенциалом Ковалев сможет прийти на смену великолепному чеху Ондрею Непеле. И наш Сергей Четверухин, кажется, тоже не собирался катать еще один олимпийский цикл. Конечно, были и другие претенденты на пьедестал, но Володя явно не предполагал быть среди них статистом.

Однако после Калгари я не стала сразу тренером Ковалева. Его наставником была Татьяна Толмачева, у которой в свое время занималась и я сама. Мне же хватало забот с двумя моими парами. Одиночниками же, повторюсь, я прежде почти не занималась и, честно говоря, заниматься не собиралась.

А сам Володя тогда, наверное, не выдержал первого испытания медными трубами – и сделал две большие ошибки.