Конек Чайковской

А перед этим она максимально разогревалась! Если ты правильно занимаешься разминкой – у тебя тело готово уже за полчаса до выхода на лед!

Я ей раз за разом создавала стартовую ситуацию: когда пошла музыка – ты прыгаешь в первые же секунды. Без лишних раздумий. И пусть весь мир ахнет.

Машка и на утренней тренировке не хотела этого делать. И на вечерних занятиях продолжалось то же самое. И вот с таким внутренним сопротивлением мы, в ее «ветеранские» 24 года, имея каскад тулуп-тулуп в ее прежнем арсенале, вышли на впечатляющий каскад лутц-ритбергер.

Более того, вторым элементом программы мы решили сделать флип. Этот прыжок Бутырской никак не давался. Вечные падения. Но в конце концов, после стократных повторов, у нее стал получаться и шикарный флип.

Так мы и работали – утром и вечером, через «не могу». Неважно, что ты вчера гуляла – загуляла: в семь утра выходи – и прыгай.

Мы с ней это обсуждали не раз. Вроде бы простая вещь: если ты не выспалась, усталая и злая выходишь на лед – и с ходу прыгаешь сложный прыжок или каскад на тренировке, – то почему на соревнованиях ты не в состоянии сделать то же самое? Дело не в уставших ногах – дело в неправильно настроенной голове!

Маша была не из тех, кто нарушает режим. Но ей совершенно не хотелось прыгать именно так – с ходу. Ее естество сопротивлялось. И она говорила потом, что Чайковская ее заставила ломать свою сложившуюся структуру прокатов…

С прежними тренерами свои сложные прыжки Бутырская начинала выдавать к концу тренировки. Получалось вроде бы неплохо, но при очередном соревновании – провал!

Что тут скажешь… Да, зрелую, состоявшуюся фигуристку мне пришлось реконструировать. Но это была работа чисто психологическая.

Я делала Бутырской программы с невероятным наслаждением! И программами этими до сих пор горжусь. Сейчас у современных девочек часто нахожу какие-то реплики тех наших постановок. Музыка кусками прямо взята из наших программ.

В 1998-м Мария Бутырская впервые выиграла чемпионат Европы в Италии. После триумфа в Милане дала откровенное интервью одной из ведущих газет страны, где заявила, что она полностью готова и через три недели должна быть на олимпийском пьедестале.

Маша и должна была встать на олимпийский пьедестал в Нагано в феврале 1998-го, если бы арбитр из нашей страны не поставил Ирину Слуцкую впереди Марии Бутырской. Тем самым, лишив награды мою спортсменку.

Да, Ирина тогда чуть поднялась в заключительном протоколе, а Мария вылетела с пьедестала – и это лишило российскую сборную еще одной олимпийской медали!

Что же произошло за 20 дней между чемпионатом Европы в Италии, который она выиграла, и Олимпиадой в Японии, которую она проиграла?

Маша подошла к стартам в Нагано в потрясающей форме. Она великолепно откатала короткую программу. Это была композиция на музыку Джона Девенпорта – «Fever».

У Бутырской, кстати, тогда не было периода акклиматизации на Дальнем Востоке. Мы просто прилетели в Японию за неделю до стартов – оптимальный срок для попадания в нужное состояние в городе с восьмичасовым временным разрывом с Москвой.

Меня не стали поселять в Олимпийской деревне, где, естественно жила Маша, как и все спортсмены. А разместили меня в самом Нагано – вместе с медицинским штабом нашей делегации. При том, наверное, не понимая, что они делают тренеру Чайковской подарок. Потому что во время зимних Игр жить в Олимпийской деревне – это просто ужас, повеситься можно. Атмосфера там всегда напряженная, выматывающая.

Я, когда была главным тренером в Лиллехаммере в 1994-м, никого лично не выводя на старт, всех членов сборной, не являющихся спортсменами, отправила «на выселки». Просто потому, что это было дешевле. И в норвежской Олимпийской деревне из тренеров наших была еще, кажется, Людмила Великова.

А на Играх, кстати, нигде и никогда, особенно в деревне, нельзя забывать свой олимпийский «аусвайс». Напряженная обстановка довела меня до того, что я с этой пластиковой аккредитацией на шее спала! Накручивала два раза вокруг шеи и засовывала под ночную рубашку.

И каждый божий день, стоило мне появиться в столовой или в другом «общественном месте» деревни, руководители нашей спортивной делегации, завидев меня, подходили и настойчиво вопрошали: «Ну что, Лен Анатольна, дадите нам сегодня результат? Дадите?»

И вот после той Олимпиады я всегда старалась селиться за пределами Олимпийской деревни.

Потому для меня в Японии стало счастьем жить в стороне от этого Вавилона, садиться в городе в олимпийский автобус и спокойно ехать на каток.

И я очень хорошо понимаю, почему с начала 2000-х годов уже и многие спортсмены стали селиться вне Олимпийской деревни. Это же страшная психологическая нагрузка на них на всех.

В итоге мы с Бутырской встречались за два часа до тренировки – на катке, на разминке. И все до поры до времени шло очень хорошо.

В турнире женщин-одиночниц потрясающая американка Мишель Кван уверенно шла на золото. А вот каким образом взлетела на самый верх пятнадцатилетняя Тара Липински – непонятно до сих пор.