Конек Чайковской

Все помнят, в каком жутком кризисе тогда была страна – и до спорта, тем более детского, вообще никому не было дела. Да многим просто нечего было есть – какое тут фигурное катание! Тренеры уехали почти все, и Москва просто опустела. Заниматься в один момент оказалось не у кого и негде. Я училась в шестом классе, за спиной 6 лет тренировок. И вдруг – такое чудо, как ледовый балет! Мы с мамой решили, что после одиночного катания можно попробовать пойти сюда. Это так здорово. Так ново, интересно! И это так звучало!

Елена Анатольевна, когда мы пришли, как мне кажется, только набирала состав. Костяком у нее были ребята из развалившегося «Динамо».

И тут я, такая стройная, высокая для своих лет блондинка с неплохой уже подготовкой. Наверное, обратила на себя внимание сразу.

Притом мы с Чайковской до того были незнакомы. Елена Анатольевна, как мне казалось, меня полюбила. Она мне ставила номера. Один сольный номер и один номер «тарантелла», в котором были две девочки и двое мальчиков. У меня была прежняя программа под Шопена, и мы переделали ее с Чайковской в показательный.

Все остальные номера были большие коллективные.

Мы очень долго работали над постановками. Было голодно, холодно, тренировки длинные, и Елена Анатольевна меня подкармливала творожками какими-то.

Знаю, что балет просуществовал несколько лет, но я лишь первый год прокаталась в нем, и большие постановки – «Щелкунчика» и «Спящую красавицу» – уже не застала.

Мы с мамой решили возвращаться в большой спорт. Чайковская, возможно, на меня обиделась тогда. Я-то маленькая была. А мама не подумала, что с Еленой Анатольевной нужно было мой уход обсудить. Получилось, оставила балет без солистки. Сейчас я бы, разумеется, так не поступила.

Помню удивительные первые зарубежные гастроли – в Голландию, в Утрехт. А потом в Италию, в Кортина д’Ампеццо.

Я была тогда под сильнейшим впечатлением. И наш первый «Макдоналдс» в Голландии. В Москве стояла огромная очередь, а в Утрехте не было ни души. Нам выдали по 60 гульденов, нашу первую зарплату. И мы, московские девчонки из города, где тогда не было ничего, по семь или восемь курток купили, фиолетовые такие с желтой подкладкой. Всей командой такие накупили.

В Италии мы сначала жили в гостинице, а потом поселились в семье с еще одной девочкой. И нас очень вкусно кормили и надавали нам много яркой, модной одежды, какие-то купальники. Итальянцы были очень добры и отзывчивы.

Это был мой первый выезд за рубеж, первые гастроли, в Италии выступали на катке под открытым небом – для советских детей это нормально, нас этим не удивишь, но там все так красиво было освещено, как в сказке оказались…

Этот балет, организованный Чайковской, стал спасением для десятков ребят, которые занимались фигурным катанием в Москве и оказались брошенными на произвол судьбы.

Мы не только продолжили заниматься, но и получили возможность выехать за границу. Не только заработали какие-то первые деньги, но и развивались. А где еще тогда в Москве дети легально могли заработать деньги?

Елена Анатольевна тогда очень круто всё это придумала. Кто-то, как я, смог «пересидеть» самый жесткий, тяжелый период и дальше пошел в большой спорт, не потеряв форму, а развив ее.

Потом наши пути пересекались не раз. Разумеется, когда она стала главным тренером сборной, мы много раз общались, и мне не показалось, что она сохранила на меня обиду за тот давний «побег».

У нас была прекрасная встреча в «Танцах на льду», где Чайковская возглавляла жюри, а я каталась с Лазаревым – вот это была встреча! Вот там мне показалось, что теплые чувства, симпатию она ко мне сохранила – хотя в большом спорте я у нее не тренировалась никогда.

Когда у Чайковской отмечали юбилей на телевидении и меня пригласили в программу Бориса Корчевникова, мне было очень, очень приятно.

Глава 12 Ожерелье из «Янтаря»

«Юрий Лужков встретил нас в своем кабинете. Внимательно выслушал – и пригласил меня одну во вторую комнату. Там висела огромная карта Москвы, вся светилась огоньками. И сразу жестко сказал мне: «В центре – не дам!» Я думаю: «Господи, да в каком центре? Нам бы хоть что-нибудь, хоть где-нибудь!» Мэр столицы изучающе оглядел карту и предложил: «Могу дать в Строгино».

Середину 90-х я переживала трудно. Если назову это время очень тяжелым – не погрешу против истины. Я завершила работу с «Вундеркиндами России». Прекратились серьезные консультации зарубежных сборных. С нашей национальной Федерацией фигурного катания сложились, мягко говоря, весьма напряженные отношения.