Конек Чайковской

Удивительно, какие совпадения иногда дарит жизнь. Я на этом самом месте, в ныне элитном, самом экологически чистом районе столицы с огромной пляжной зоной, еще во времена Моссовета, в конце 70-х годов, выбивала место под стоянку машин. А выбивала потому, что чемпиону мира Володе Ковалеву негде было держать свою «Волгу». Машины в те времена в столице нашей Родины воровали как телефоны в подземных переходах 30 лет спустя.

И вот наш красавец Ковалев на рубеже 70-х и 80-х здесь держал свою «Волгу». Надо сказать, там вокруг какое-то болото вообще было и все хлюпало под ногами.

Когда я увидела место, которое предложил Лужков, я вспомнила историю с ковалевской машиной на болоте и начала смеяться.

Лужков нахмурился и говорит: «Ничего смешного тут нет!» Пришлось ему все объяснять.

Решение по земле он принял тогда же. Это было важно, но это было только самое-самое начало.

Потом потянулся очень долгий процесс выбора проекта: кто именно будет проектировать, что именно проектировать?

Предложили какой-то вариант, который я сразу отвергла – он не предусматривал зала для занятий общефизической подготовкой и вообще вспомогательных залов, ни для хореографии, ни для чего вообще.

В процессе этих бесконечных согласований мне пришлось регулярно присутствовать на совещаниях в мэрии, которые проводили заместители Лужкова – то Владимир Ресин, ныне депутат Государственной Думы, то Валерий Шанцев, ныне губернатор Нижегородской области. Иногда их проводил сам Юрий Михайлович.

И на одном таком заседании, кажется у Ресина, я сказала, что настолько расточительно больше никто и нигде в мире себя не ведет – один каток и на него одна морозильная установка. По всему миру – в Америке, Европе, Азии, Австралии – на одну установку обычно «вешают» два, а то и четыре катка. И тогда естественным образом возникает большая окупаемость проекта!

На меня внимательно посмотрели седые специалисты. Похоже, такого они в этих стенах еще не слышали. И мне, чуждому пришельцу с планеты фантазий, с профессиональной печалью во взоре сообщили: нет, Елена Анатольевна, четыре катка у нас никак не получится. А вот два… Ну, наверное, этот вариант можно попробовать.

Но необходимо было договариваться с научным институтом, который владел соседней территорией. Это достойное учебное заведение отмежевало нам несколько десятков дополнительных квадратных метров земли. А ему за это быстро и красиво построили новое здание, где теперь разместилась Высшая школа экономики – напротив дворца «Янтарь», за забором.

Я быстро сориентировалась и тут же предложила включить в проект бассейн, поскольку подогревать воду можно той энергией, которая выделяется при работе катка.

Проект этого самого красивого и самого современного комплексного спортивного дворца страны создавался очень долго. Что-то выбрасывали, что-то добавляли. И при этом стоимость его, естественно, все время росла. И очень сильно росла. Если бы я была мультимиллионером и платила за это свои деньги, я бы, наверное, не выдержала и бросила бы всё к чертовой матери еще на стадии согласования проекта.

От того, что я торчала на каждом совещании и на каждой планерке, я уже сама становилась строителем и проектировщиком.

Однажды, при обсуждении очередного проекта, я увидела, что отсутствует как класс музыкальный центр. От меня отмахиваются, говорят, что его пристроили куда-то где-то там… Я говорю им: нет, «где-то там» вы сами сидите и устраивайте музыкальное сопровождение. Я что, должна будут орать в мегафон, чтобы меня кто-то услышал на льду?

В общем, все переделывалось по ходу движения: и выход из раздевалок прямо на лед, и расположение душевых, и прочие, крайне важные для спортсменов и тренеров дела.

По этому нашему многострадальному проекту били все те бури, которые проносились над нашей страной в минувшие годы: дефолт 1998 года и кризис 2008 года тоже.

В 2008-м мне показалось, что я ни в какой ледовый дворец никогда не войду. Ни-ко-гда! Потому что Андрей Илиопуло уже был вынужден вкладывать в строительство практически свои личные деньги. Деньги компании, которая на тот момент могла загнуться из-за кризиса. За которой стояли сотни, если не тысячи людей. Надо понимать, что никакого возврата средств не предполагалось изначально – и рассчитывать на него не мог никто.

Вариант проекта, который можно было считать окончательным, возник года за четыре до завершения строительства. Да, у нас так бывает. Когда уже в котловане появился фундамент и здание начинает потихоньку-полегоньку расти.

Кстати, надо уточнить, что все проектные поиски велись внутри страны, среди российских специалистов. У американцев, конечно, много серьезных спортивных сооружений, но американский проект мы за основу брать не захотели.