Конец фильма

Он начал раздумывать о том, что скажет т’Согидину. Небеса сохранили, он не выдал землянам никаких стратегических тайн Мересань. Он предал лишь Гъде. Но Гъде ныне – союзник сомнительный, лучше от такого отмежеваться. Да, в одиночку Мересань не справится с Землей, но есть еще Чфе Вар и Симелин. Есть и миры, держащие нейтралитет, но сочувствующие их стороне; если действовать с умом, можно привлечь их к переделу сфер влияния Земли. Война отнюдь не проиграна. Хотя она может быть приостановлена: не стоит мешать землянам громить тьму на Гъде. Во-первых, дело само по себе хорошее. Во-вторых, чем больше будут их потери в этой борьбе, тем проще будет их затем придавить.

Адмирал был полон решимости всеми силами добиваться победы. Он рассчитывал, что при подписании мирного договора т’Согидин проявит особое благоволение к тому, кто привел Мересань к триумфу, и позволит герою войны реализовать за государственный счет свои маленькие капризы. Всего два условия, которые непременно нужно будет включить в капитуляцию Земли. Две вещи были необходимы т’Лехину, чтобы стать счастливым в полной мере. Первое – особо изуверская казнь проклятого Шварца. Если до тех пор он не сгинет в каком-нибудь бою – такой исход т’Лехина тоже устроил бы на худой конец. И второе, оно же главное – Салима. Она должна стать его наложницей, иначе получится, что он воевал зря. Насчет Шварца земляне, так и быть, могут поторговаться, но этот пункт не обсуждается. Пусть Земля выбирает другого координатора, а Салиму он заберет себе, и она будет выполнять все его прихоти. И пускай Совет координаторов назовет это варварством – победителей не судят.

Он представил себе Салиму, совершенно раздетую, в позе покорности, и чуть не застонал – так мучительно захотелось приблизить этот миг. Он знал, что никогда не причинит ей настоящего зла, не сможет обойтись с ней жестоко, как она того заслуживает. Он даже, возможно, простит ей Шварца – пусть живет, подонок, и терзается от ревности. Он убьет любого, кто ее обидит. Любовь – странная, иррациональная штука. Но она будет принадлежать ему, хочет того или нет.

Из сладостных грез его вырвали причитания торговца:

– Святые заступники, это же крейсер! Что он тут делает?

Т’Лехин очнулся.

– Придите в себя, Маади! Идиотский вопрос – что делает крейсер Земли в системе Земли. Гнездо у него тут!

Крейсер настойчиво слал вызов.

– Ответьте ему, – приказал т’Лехин. – Как будто все в порядке. Только видеосвязь не включайте.

Связисты дали аудиоканал, и рубка наполнилась наглым голосом, знакомым до боли, до жути – голосом, от которого адмирала т’Лехина начинало рефлекторно трясти:

– Здорово, контрабандисты! Чё везете? Порнуха есть?

– Мы не контрабандисты, – пролепетал Маади.

ГС-крейсер наводил на него ужас. Тринадцать лет назад, когда купец пустился в путь с Дуурдухана, таких монстров еще не было. Чем-то он походил на земные же сторожевики. Но если те напоминали неторопливых и грузных хищных ящеров, то этот корабль был стремительным огнедышащим драконом. Иди «Рассвет» открыто, с честным товаром и легальными пассажирами – Маади только порадовался бы за Землю. Земля уже полтора века была хорошим торговым партнером Дуурдухану, Земля не борзела, не подсовывала негодный товар, не пыталась зажать оплату. Военная сила Земли гарантировала порядок в секторе и никогда не грозила Дуурдухану. Только ныне Маади с его суденышком был преступником в глазах Земли, а с преступниками разговор иной.

Он оглянулся на т’Лехина – тот все-таки адмирал. Но в синих глазах мересанца отражалась не меньшая паника, чем в его черных.

– Это Шварц, – тихо простонал т’Лехин. – Он меня выследил. Маади, это ужасный человек. Умоляю, не дайте мне попасть в его руки!

– Эй, купец! Ты что, заснул? Включи видео! Или у тебя такая уродская рожа, что ты стесняешься ее показывать?

Маади зажмурился – неповиновение земному крейсеру в земной системе навсегда закроет ему возможность торговать с Землей – и приказал:

– Полный ход! Прогреть фотонный разгонник.

Хайнрих прицепился к дуурдуханцу, деловито ползущему к границам системы, чисто от скуки. Вдруг подумалось, что давненько он не видывал зажигательной дуурдуханской эротики с краснокожими девахами по два ряда сисек каждая. Да и вино бы не помешало. С виду приличный торгаш, почему бы не предложить ему еще одну безобидную сделку? Сменять, к примеру, гречку на вино.

Но купчина повел себя странно. Что он, купцов никогда не видел? Язык у них подвешен крепко и гибко, и выгоду они ни за что не упустят. Этот же косноязычный копуша сразу вызвал подозрение. И видеоканал обрубил – еще подозрительнее. В неполадки Хайнрих не верил: с Земли идет, починился бы там, если что. Значит, что-то скрывает, явно более важное, чем чья-то рожа, опухшая от излишка вина.

А потом этот стервец вдруг сорвался с места и унесся вдаль, напрочь забыв об экономии топлива, что для торговцев уж вовсе нехарактерно. Какой, на фиг, торговец? Диверсант, и к гадалке не ходи!

– За ним! – взревел Хайнрих. – Боевая тревога!