Конец фильма

– Ты что, ничего не знаешь про секс? – все гъдеанки в таком возрасте испытали это уже не раз и, хотя удовольствие приходит к ним гораздо позже, по крайней мере, в курсе, зачем это надо мужчинам.

– Знаю! – возразила она. – Это нужно, чтобы появился ребенок. Жрецы назначают день, муж с женой приходят в храм и делают это. Но никто не получает от этого удовольствие.

– Прямо уж, никто, – пробурчал он. – Дура.

– От дурака слышу. Ты сам-то влезал когда-нибудь в чужое тело?

– Ну-у… Вообще-то да, – признался он.

На самом деле ему повезло. Юноше на Гъде мало что позволено. Чтобы проявлять инициативу, изволь подрасти, заработать авторитет, тогда отцы и мужья не станут убивать тебя сразу, начнут прикидывать выгоду. А пока репутации у тебя нет – занимайся на секс-тренажере и мечтай. Ихера Сима зазвала к себе толстая вдова с соседней улицы. Тело у нее было все в складочках, зато чистое и приятно пахнущее, и воспоминания у парня остались радужные.

– И чего там хорошего?

– В твоем – уж точно ничего! – разозлился он. – С души воротит.

– Вот видишь!

– Мыться не пробовала? – ехидно спросил он.

– Нет. А зачем?

Что за дерьмовые идиоты, подумал он. Позволяют себе зарасти дерьмом по шею, а потом сексом брезгуют.

– У меня даже покончить с собой духу не хватает, – горько вымолвил т’Тамаран, затянувшись папиросой и выпустив колечко, медленно полетевшее к потолку, причудливо кружась в потоке теплого воздуха от свечи. Электрический свет мересанец не включал, и освещение было мрачноватым.

– Вот и хорошо, – заметил Дьёрдь Галаци. – Самоубийцы неугодны Господу. Если не тянет тебя к суициду, значит, Господь не покинул тебя.

Шварц лично разыскал Дьёрдя и погнал его к мересанцу. Сказал, если синий влезет в петлю, накатает кардиналу Натта телегу о профессиональной некомпетентности епископа Галаци. Дьёрдя очень радовало, что т’Тамаран не хочет умирать.

– Твой Господь никогда и не был со мной, поп. У меня свои небеса. И мне под них больше не вернуться.

Он стер слезу и вновь затянулся. Суровое бледно-синее лицо было мокрым. И это Дьёрдь тоже считал неплохим признаком. Мужчины, которые не позволяют себе плакать, часто умирают от инсульта или сердечной недостаточности. И к суициду более склонны.

– Я изменник, поп. Предатель родины. Я сел за пульт чужого корабля, и мне понравилось. Это хороший корабль, электрическая сила, им приятно управлять. Такая мощь под руками… Я совсем забыл, кто с кем воюет. Наверное, оттого, что мозги еще набекрень стояли после удара, но кого это теперь интересует?

Он судорожно, некрасиво всхлипнул и зажег новую папиросу. Дьёрдь неодобрительно смотрел на наркотическое зелье, но не делал замечаний по этому поводу.

– Бог все видит, – сказал он.

– Я не подумал, что с тем гъдеанином могут быть свои.

– Тебя никто не винит.

– Они меня прокляли, – т’Тамаран уронил руки. – Когда я узнал, кто это… Я должен был заблокировать орудия и подставить им «Ийон Тихий».

– Тебе не позволили бы.

– Да, мне не позволили. И я был рад до дрожи, что мне не дали исполнить свой долг и умереть.

– Душа твоя противится самоубийству, и это нормально.

– Я своими руками помог уничтожить линкор.

– И дал уйти другому. Ты сделал все, что смог.

Мересанец вынул папиросу изо рта, подозрительно посмотрел на епископа.

– Откуда ты знаешь?

– Адмирал Шварц сказал. Он не захотел доламывать тебя.

– Он не… – т’Тамаран истерически засмеялся. Шварц его пожалел! До чего же он докатился!

Трясущимися руками он снова зажег потухшую папиросу.

– Неважно, чего я хотел и что мог, – пробормотал он. – Важно, что я натворил на самом деле. Мне нет прощения.

– Где есть раскаяние, там будет прощение, – возразил Дьёрдь. – Бог простит.

– Мое имя на родной планете втопчут в грязь.

– Так смени имя.

– Как это – сменить? – мокрые синие глаза сощурились.

– Да проще простого. Вон, Мрланка Селдхреди переименовали в Мрланка Кенцца, и все счастливы. Ты тоже тварь Божья, хотя человек, а не кот, и тебе обряд нужен серьезнее. Прими святое крещение, и получишь новое имя во Христе.

Мересанец уставился на него, забыв о папиросе.

– Если твои небеса отвернулись от тебя, почему тебе не обратиться к Господу нашему, который уже стоит рядом с тобой, оберегая от черных мыслей о смерти? Бог любит своих чад, прощает им вольные или невольные грехи. В момент крещения святая вода омоет тебя, и ты сможешь начать жизнь с чистого листа. Под новым именем и с миром в душе.

Вымытая симелинка сразу похорошела. Кожа, избавившись от слоя грязи, приобрела приятный медовый оттенок, а волосы – на тон светлее, под цвет темно-желтых, будто янтарных глаз. Одеть ее в платье, сделать прическу – еще краше будет. Сунуть пару бриллиантов в уши и на пальцы – вообще королева. Неужели симелинцы не понимают таких простых вещей?