Конец мегафауны: Увлекательная жизнь и загадочная гибель мамонтов, саблезубых тигров и гигантских ленивцев

ИЛЛ. 10.1. БОЛЬШИЕ И МАЛЫЕ, МОА И КРАПИВНИКИ{130}. С птицами на этой иллюстрации случилось то же, что и со многими другими островными видами в конце четвертичного периода. Большинство видов вымерли, независимо от того, были ли они крупными или мелкими. Мелкие птицы – это эндемики, новозеландские крапивники (Pachyplichas yaldwyni), а наступающая на них гигантская нога принадлежит самке большого моа (Dinornis novaezelandiae) – самого крупного представителя данного рода. Крапивники весили всего несколько граммов и, несмотря на малые размеры, передвигались в основном по земле. Вес моа мог достигать 250 кг. Крапивники обитали на Северном и Южном островах, где и дожили до полинезийского периода. Они внезапно вымерли, став, по-видимому, жертвами экологических изменений, связанных с вырубанием лесов, или, возможно, их яйца съела прожорливая малая крыса, которую завезли первые переселенцы маори.

10 Подвела приспособленность?

Наивность добычи: иллюзия или причина?

Критики гипотезы Пола Мартина отмечали, что его аргумент о наивности добычи противоречит здравому смыслу и не соответствует данным недавних исследований поведения животных. Во-первых, сам Мартин признавал, что очень маловероятно, чтобы представители американской мегафауны были наивны в каком бы то ни было смысле. Эти животные эволюционировали в среде, где было много крупных хищников, как млекопитающих, так и птиц, которые жили на той же территории и к присутствию которых жертвы были хорошо приспособлены. Как и у современных видов, у них, несомненно, должны были быть соответствующие адаптации, такие как врожденная способность определять хищника по внешнему виду или запаху и быстро на него реагировать или же реагировать на сигналы тревоги других животных своего или другого вида.

Во-вторых, если существует что-то вроде «универсального» ответа добычи на угрозу со стороны местных хищников, то почему не произошло автоматического адекватного переноса этой реакции на нового хищника (то есть человека) при его появлении? Способность реагировать на хищника, как и многие другие критично важные для выживания формы поведения, хотя и очень вариабельна, но имеет выраженный генетический компонент. Крайне маловероятно, чтобы стадные копытные с их хорошо развитой социальной структурой, обращающие внимание на каждый звук или движение, стали бы вести себя настолько наивно, что просто не реагировали бы на что-то незнакомое. Кроме того, узнавание хищника у млекопитающих не только определено на генетическом, или инстинктивном, уровне, но может и передаваться из поколения в поколение в процессе обучения или объединяться с другими, более универсальными реакциями на опасность.

Мартин описывал наивность добычи без подробностей, но при этом допускал, что неопытные животные, относящиеся к североамериканской мегафауне, если бы у них было достаточно времени, в конечном счете смогли бы понять намерения людей. Однако, судя по его концепции «блицкрига», у животных просто не было шанса чему-то научиться{131}. В своей ключевой работе, опубликованной в журнале Science в 1973 г., Мартин отмечал, что древние охотники двигались по Америке «ударной волной», или разрушающим «фронтом», не оставляя позади себя ничего, а впереди встречая исключительно неопытную добычу (рис. 10.1). На переднем крае этой волны были сосредоточены люди (все социальные группы, а не только охотники, в среднем 40 человек на 100 км²), занимавшиеся добычей и обработкой неопытных животных по мере встречи с ними. Этот фронт двигался вперед со скоростью 16 км в год. Через несколько лет, как пишет Мартин, «численность популяций уязвимых крупных животных на переднем крае резко снижалась или они полностью истреблялись. По мере исчезновения животных фронт продвигался вперед, а все оставшиеся на прежнем месте люди были вынуждены искать новые ресурсы»{132}.

РИС. 10.1. ОТКРЫТИЕ АМЕРИКИ. Мартин предполагал, что ударная волна древних охотников прокатилась по континентальной части обеих Америк от свободного ото льда коридора (около современного Эдмонтона) до южной части Патагонии, как настоящее цунами, примерно за 1000 лет. Даты, указанные на карте, взятой из знаменитой статьи Мартина 1973 г., определены не точно. Более точные даты приведены в разных разделах данной книги.

Эта группа (в среднем 4 человека на 100 км²), которую можно было бы назвать «оставшиеся позади», переходила к более рациональной охоте и, скорее всего, к собирательству. Более того, благодаря большому количеству пищи, численность и тех людей, которые были впереди волны, и тех, кто оставался позади, росла взрывообразно. По оценке Мартина, темп прироста составлял 1,4 % ежегодно. За 800 лет численность населения достигла предельно возможного значения для данной территории.