Конец Ольской тропы

Работники треста «Цветметзолото» расплачивались за свою беспечность. Вербовщики оказали им медвежью услугу. Они завезли в Нагаево, наряду с кадровыми рабочими, всевозможных искателей легкой наживы, соблазненных рассказами о колымских богатствах и легкой доступности золотых жил. Те и не думали о работе. Они издевались в глаза над представителями «Цветметзолото», а на все уговоры отвечали требованием отправить их обратно во Владивосток. Требование было невыполнимым до открытия навигации. «Ситцевый городок» сидел на отличном полярном пайке, отказывался даже от спасенияпогибающих грузов и пьяно распевал частушки:

Колыма, Колыма,
Новая планета.
Двенадцать месяцев зима,
Остальные — лето...

«Ситцевый городок», как удав, пожирал продовольствие для колымских nри исков. В палатках метали банк. «Двадцать одно» заменяло в Нагаево клондайкский поккер. В банк принималась любая вещь: деньги, бидоны со спиртом, ящики с консервами, тюки с одеждой. На берегах бухты было чем возместить проигрыш.

И в этот разгул незванно вклинился басовый гудок «Сахалина».

Представители растерялись. Приезд Берзина был для них полной неожиданностью. Радиограмма, посланная им еще в день отплытия из Владивостока, вызвала лишь иронические замечания: никто из зимовщиков не сомневался, что «Сахалин» застрянет во льдах.

— Нашего полку прибыло, — шутили представители. — Еще один хозяин едет. Какой-то Берзин.

Кое-кому из них это имя было знакомо. По «Ситцевому городку» поползли слухи, малоутешительные для любителей легкой наживы.

— Да он у нас на Вишере работал, — радостно хвастались уральские дорожники. — Крепкий человек и вполне доступный. Каждого, кто заслуживает, уважит. А Вишера — река на Северном Урале, недалеко от Соликамска. Вокруг нее сплошь лесные места. Такое же гиблое место, как и Колыма. Вот Берзин приехал и начал бумажный комбинат строить. Народ вначале не шел: харчи неважные, овощей нет, а каждый летом зелень любит. Мы спустя год, как к строительству приступили, попали туда и удивились: и помидоры растут, и горох, и капуста, и картофель, и огурцы, и фрукты всякие, и розы цветут. До этого нам говорили всякую всячину: даже ехать туда страшно было. А приехали, и уезжать неохота. И фабрики по строили, бумагой весь СССР снабжают, и дороги провели.

— Берзин самого Владимира Ильича Ленина охранял, — вот какой это человек, — гордо добавляли они. — Ленин его крепко уважал.

— Вспоминаю эту фамилию, — сказал представитель Интегралсоюза. — Когда левые эсеры устроили в Москве восстание, Берзин командовал артиллерийским дивизионом латышской бригады. Кто из эсеров жив остался, до сих пор его не забыл.

— Охотское море с ним не посчитается, — утешались некоторые. — До весны не выберутся, а мы тем временем свяжемся с приисками и забросим туда грузы.

Но «Сахалин» пришел зимой.

— На первом же пароходе вон с Колымы, — мягко, не повышая голоса, приказал Берзин «представителям», едва ознакомился с положением. — Хватит разбазаривать государственные средства. Это вам не Клондайк и не Калифорния.

Он обошел палатки и встретился там с уральцами.

— Приветствую старых друзей, — сказал им Берзин. — На Вишере не плохо работали, а здесь споткнулись. Тоже обратно хотите? О чем раньше думали? Страна урывает средства от обороны и содержит вас, а вы рады случаю.

— Вы это напрасно, товарищ директор, — обиделись уральцы. — Все мы люди и грешны понемногу. На Урале хорошо, на Колыме денежно, такая думка у нас есть, верно. Но сидеть без дела не согласны. Если будет работа по сердцу, не уедем. Условия для жизни здесь неважные, но для пользы государственного дела потерпеть можно.

— Вот и хорошо, — потеплел Берзин. — Условия мы вам создадим. Еще претензии есть?

— Начальников много, — наперебой отвечали ему, — а пользы ни на фунт дыму.

— Начальников мы отправим восвояси, — обещал Берзин. А разговаривать с ними будут на материке.

Большинство обитателей «Ситцевого городка» поддержало уральцев.

— Согласны остаться, только уберите от нас бандитов, — просили в палатках. — Жить не дают. Из-за них на корзинах сидим, как куры на яйцах. Все уносят.

Любителей легкой наживы дальстроевцы переселили в трюмы пароходов.

— Уговаривать вас не буду, — попрощался с ними Берзин, — отправляйтесь во Владивосток. Для Колымы ваша профессия не подходит.

На второй день «Ситцевый городок» вышел на работу.

Когда все грузы, разбросанные на берегах, были укрыты от непогоды и порчи, Берзин созвал чекистов, инженеров и техников. Речь его была программой действия Дальстроя на год вперед.