Конец партии: Воспламенение (СИ)

- Последнее время меня преследует мысль, что сделать это мне удастся только в гробу.

 

Конвент был окружен. Толпа, которая ломилась в двери дворца двумя днями раньше, могла бы стать лишь каплей в безбрежном людском море, что волновалось сейчас возле Тюильри, заполонив парк, выстроив вокруг здания непрошибаемую живую стену. Были здесь и солдаты, ужасно много солдат, они стояли в первых рядах и невозмутимо ждали команды Анрио. Я стояла рядом с ним, почти не дыша, и каждую секунду доставала из кармана часы. До назначенного Маратом времени было еще двадцать минут, но стоять и ждать, когда в стенах Тюильри, должно быть, шел бой не на жизнь, а на смерть, у меня не было сил. Больше всего я боялась, что двери сейчас откроются, и оттуда выйдут Марат, Робеспьер, Антуан, Огюстен, Камиль - арестованные.

Последняя картина обожгла меня, до того ясно я себе это представила. Я не могла бездействовать. Если бы я продолжала стоять, не делая ничего, то меня бы просто-напросто разорвало на части.

- Я пойду туда, - сказала я, повернувшись к Анрио. Он не удивился - наверное, ждал, когда я это скажу.

- Одна?

- Если кто-то захочет пойти со мной… - я обернулась к стоящим позади, ища поддержку. К радости моей, многие из них с интересом вслушивались в наш с Анрио разговор, и я решила рискнуть. Что двигало мной в тот момент? Не знаю. В тот момент я не способна была ответить на вопрос “почему?”. Меня захватил с головой совсем другой, бьющийся в висках в такт пульсу: “Кто, если не я?”.

- Граждане!

Я не знала, что надо в таких случаях сказать, чтобы тебя услышали, но заговорила, обращаясь даже не к колышущейся к метре от меня толпе, а к висящему в небе ослепительно яркому солнцу, безжалостно режущему мне лицо прямыми и жаркими лучами:

- Мы пришли сюда, чтобы… - “сойти с ума”, услужливо подсказало мне сознание, - быть услышанными! Мы все здесь стоим для того, чтобы сказать свое слово!

Среди них поднялся ропот, и я на секунду испугалась, представив, сколь мало усилий им требуется, чтобы смести меня и втоптать в мостовую. Но это было лишь мимолетное ощущение - тут же уверенность вернулась ко мне, и я заговорила твердо, не пропуская ни одной тревожной нотки в свой голос:

- Что сейчас творится в Конвенте? Лично я понятия не имею. Возможно, там уже одержали победу наши враги, и сейчас они голосуют за арест тех, кто пытался защитить свободу…

Откуда мне слова на язык шли - я понятия не имела. Какое-то удачное выражение подвернулось из услышанных мною речей, какое-то - всплыло с лекций по риторике, какое-то - из глубины моих мыслей, но мешала их, расставляя в нужном порядке, даже не я, а чья-то невероятно сильная рука. Она же и писала их перед моими глазами - собранные из солнечных лучей сияющие буквы, и я читала их с легкостью, даже не щурясь:

- Я не буду стоять и ждать, с меня хватит! Позавчера на требования народа уже наплевали, и нельзя допустить, чтобы это повторилось опять!

- Да что это за парниша? - вдруг донеслось до меня из толпы, и я от неожиданности замолчала. Сердце стучало так, бужто готовилось пробить в грудной клетке дыру и вывалиться из нее.

- Я видел его рядом с Другом народа! - крикнул кто-то, и я ощутила, что мне становится сложно дышать. - Он дело говорит!

Не потребовалось уточнений, кто именно говорит дело. Я не успела больше ни слова произнести - человек десять сделали шаг ко мне, за ними еще кто-то и еще… я опомниться не успела, прежде чем понять, что все они готовятся нанести удар, и я оказалась на его острие. Пытаться соскочить уже не имело смысла - оставалось лишь заканчивать начатое. Кто-то протянул мне пистолет, и я, как кошка в добычу, вцепилась в шерховатую рукоять. Повернулась к Анрио, ощущая, как на лице появляется азартная ухмылка:

- Мы только туда и обратно.

- Ждем, ждем, - добродушно усмехнулся тот и принялся набивать трубку. Импровизированная делегация уже двинулась вперед, но я легко обогнала ее, чтобы пройти первой, толкнула тяжелую дверь. Никто не препятствовал мне.

- Да здравствует свобода! - неслось по воздуху за моей спиной. - Да здравствует республика!

Решетка была открыта настежь, часовые и не подумали задержать нас - напротив, коротко отсалютовали ружьями. Завидев знакомого мне усача, я ему подмигнула. Не знаю, вспомнил ли он меня, но одобрительно закивал в ответ.

“Все? - пронеслось у меня в голове, когда я схватилась за ручку двери, ведущей в зал заседаний. - Все! Пора!”.

Наверное, стоило вспомнить что-нибудь, подходящее пафосу случая, но я ни о чем не думала, кроме того, что всерьез сойду с ума, если не сделаю то, что должна была сделать еще два дня назад.