Конец партии: Воспламенение (СИ)

Он довольно заулыбался и снова зажал в кулаке платок:

- О, вовсе не стоит…

- Но боюсь, - я улыбнулась очаровательно, не позволяя себе смотреть на его руки, не дать ему понять, что я его раскрыла, - вынуждена ответить отказом.

Лицо его на секунду стало бесцветным и совсем ничего не выражающим. Улыбка слетела прочь так же быстро, как маска, у которой лопнули ремешки.

- Отказом? - глухо повторил Эбер, с явным трудом беря себя в руки. - А почему, позвольте узнать?

- Буду говорить прямо, - не передать словами, как мне хотелось побыстрее закончить разговор и уйти, скрыться не только от него, но и от зудящего, прохладного ощущения, что я хожу по острию лезвия, - мне не очень нравится… то, за что вы выступаете.

- Например?

- Гильотинирование всех подряд, - отрезала я, начиная злиться. - Вы призываете устроить кровавую баню!

Он вскинул брови, будто в искреннем изумлении, но куда красноречивее выражения лица был его кулак, сдавивший несчастный платок изо всей силы, до побелевших пальцев. Думаю, если бы в этот момент Эбер держал меня, предположим, за руку, то без особых усилий мне ее сломал.

- Вовсе нет, - голос его был убийственно ровен, как у судьи, зачитывающего смертный приговор. - Я призываю к справедливости.

- Боюсь, гражданин Эбер, у нас с вами слишком разные понятия о том, что такое справедливость, - вежливо ответила я и остановилась, готовая в любую секунду броситься бежать. - Думаю, мы с вами не найдем общий язык.

Рука Эбера разжалась, платок медленно и будто обморочно спланировал на землю, но “папаша Дюшен” этого не заметил и безжалостно наступил на белоснежную ткань, приблизившись ко мне. Лицо его было искажено яростью, но я ощутила не страх, а странное удовлетворение: теперь я говорила с настоящим Эбером, и это пугало меня меньше, чем его предыдущий, убийственно умиротворенный облик.

- Не найдете общий язык, значит? - тихо спросил он, сверкая взглядом. - А с Маратом нашли? И что, он был настолько хорош?

Злоба в одно мгновение затопила меня с головой. В устах этого человека подобные слова для меня звучали как богохульство, и я до сих пор не знаю, как мне удалось сдержать себя, не вцепиться Эберу в горло, чтобы заставить его взять их обратно, чего бы мне это ни стоило. Я не бросилась на него, только дернулась, будто он ударил меня током, и проговорила со всей холодностью, на которую была способна:

- Да, он был очень хорош. А в вас, гражданин Эбер, я совсем не уверена. Всего хорошего.

И, развернувшись, пошла прочь, не дожидаясь, пока он скажет мне еще что-нибудь. Каждый шаг отдавался в груди, где колотилось, как бешеное, сердце, но я не замедлилась ни на миг и ни разу не обернулась: почему-то во мне жила железная уверенность, что “папаша Дюшен” не бросится меня догонять. Так и произошло - когда я дошла до конца аллеи, Эбера на ней уже не было, он будто растворился в косых силуэтах деревьев, и я, с трудом начиная осмысливать, что произошло только что, наконец-то смогла перевести дух. Злость, что странно, с течением минут не утекала никуда, как бывало со мной обычно, а лишь застывала, обретала форму, как только что отлитое из металла орудие. Я пока не знала, к какому бою его готовить, но какие-то разрозненные идеи уже бродили в моей голове.

“Ну ладно, - подумала я с решимостью, которая дала бы фору какому-нибудь герою, - я тебе еще покажу национальную бритву, козел”. Одна мысль об Эбере теперь вызывала у меня неизъяснимое отвращение. Пожалуй, этот человек взял и удвоил все худшее, что было в Марате, при этом места для хорошего просто-напросто не оставил. И после этого он смел с такой насмешкой произносить его имя!

- Доброй ночи.

Низкий, какой-то гулкий голос раздался совсем рядом со мной, и я от неожиданности вскрикнула, оборачиваясь. Но повода пугаться не было - человеком, окликнушим меня, был Бийо: как всегда, слегка отрешенный и затягивающийся своей неизменной трубкой.

- А, это вы, - вздохнула я. - Доброй ночи.

- Это вы говорили с Эбером? - он прищурился, причем в его глазах мелькнули непонятные искры. - Я только что его видел. Он зол, как сотня чертей.

- И поделом ему, - молвила я неприязненно. - Он меня звал к себе в газету. А я отказалась.

- Тогда понятно, - кивнул мне Бийо и прикрыл глаза, делая очередную затяжку. Дым он выпустил густым кольцом, которое подплыло к самому моему лицу; закашлявшись от крепкого запаха чужого табака, я парой взмахов ладонью заставила его растаять. - Эбер никогда не любил отказы, знаете ли… а что вы тут делаете?

- Выбираю сторону, - честно ответила я, не задумваясь, как это может прозвучать. Но Бийо, как ни странно, понял, о чем я.

- Во-о-от как? - протянул он, снова выпуская дым, на этот раз струйкой. - Вижу, сторона Эбера не по вам.

- Не по мне, - согласилась я. - Попробую поискать что-нибудь еще.