Конец партии: Воспламенение (СИ)

- Что происходит? - спросила я не своим, каким-то ненормально высоким голосом. Все мигом обернулись на меня, оборвав разговор. На лице Норы появилось испуганное выражение - конечно же, она чувствовала, что что-то не так. Мадам Дюпле всего лишь неодобрительно покосилась на мой измятый костюм, Робеспьер же остался спокойным. И именно это его спокойствие взбесило меня больше всего.

- Почему все окна закрыты? - я приблизилась к столу, но не села, чтобы смотреть на Робеспьера сверху.

- С улицы доносится ужасный шум, - объяснил он точь-в-точь таким же тоном, каким я сегодня (неужели сегодня?) объясняла Клоду условия очередной задачи. - Поэтому мы…

- Ужасный шум, - повторила я и сдавила в дрожащей руке первое, что попалось - сахарницу. Нора испуганно пискнула со своего места:

- Может, сядешь с нами?..

- Нет, - я отвечала ей, но смотрела только на Робеспьера. - С вами я не сяду.

Он посмотрел на меня с недоумением, потом глубоко вздохнул, к чему-то готовясь, и спросил прямо:

- Что произошло?

- Я только что видела… - я не могла произнести это слово, оно застревало в горле, как камень, - их…

- Я понял, - кивнул Робеспьер. - И?

Он говорил с потрясающей невозмутимостью для человека, рядом с жилищем которого только что провезли людей, идущих на смерть. Впрочем, это было неудивительно - я уже имела не одну возможность убедиться, что чужие судьбы заботят Робеспьера меньше, чем пыль на его туфлях.

- Там был Шарль, - звенящим голосом произнесла я. Робеспьер чуть приподнял брови.

- Кто, простите?

- Шарль, - повторила я, понимая, что сейчас расплачусь. - Он мой… мой хороший знакомый… был.

Тихо кашлянув, Робеспьер поправил очки. Мадам Дюпле куда-то испарилась, Нора же сидела тихо, как мышь, но на нее он даже не взглянул.

- Натали, - начал он, - я…

- Вы не знали его! - сорвалась я; одного звука его вкрадчивого, убедительного тона было достаточно. - А я знала! Он не был способен ни на какое преступление! Да видели бы вы его, ему было всего семнадцать!

Робеспьера, кажется, ошеломила моя вспышка. Он нервно потеребил край манжета.

- Послушайте, этот молодой человек был осужден трибуналом, и я…

- Знаю! - рявкнула я. - Теперь вы будете говорить, что трибунал не может осудить невиновного?! Я говорю - может! И сегодня я видела этому подтверждение! Какие еще вам нужны доказательства?!

Лицо его в свете свечи казалось восковым. Я стояла, тяжело дыша, спешно подбирая еще слова для новой гневной тирады, и вдруг почувствовала нечто, отчего меня едва не вывернуло наизнанку - прикосновение прохладных пальцев к своему запястью.

- Натали, - проговорил Робеспьер совсем тихо, - вам надо успоко…

- Не смейте меня трогать!

Я резко отдернула руку, не заботясь о том, что могу что-то задеть, и чашка чая, стоящая рядом с Робеспьером, перевернулась. По скатерти разлилось, капая на пол, пятно, в полумраке показавшееся темно-бурым. Чашка, упав на пол, со звоном раскололась надвое.

Последнее меня неожиданно отрезвило, как будто чай выплеснули мне в лицо. Я как будто увидела все со стороны - полутемная гостиная, почти пустой стол, сжавшаяся на стуле Нора и Робеспьер - бледный, совсем не настроенный угрожать, скорее растерянный, как ребенок, потерявшийся среди теней. Моя злость выкипела мгновенно, оставив после себя лишь прогорклый осадок - разочарование.

- Извините, - сказала я сдавленно и наклонилась за осколками, - я все уберу. И принесу новую чашку.

- Нет нужды, - отозвался Робеспьер. - Я все равно собирался уходить. Кстати, думаю, окна можно открыть.

Тут же вскочив, Нора принялась отпирать ставни, и гостиная мало-помалу заполнялась светом. Я посмотрела на свои руки, они оказались такими же белыми, как осколки. Наверное, это от того, что я замерзла… я отстраненно вспомнила, что хотела прийти домой и сразу сделать себе ванну. Что ж, смысла откладывать больше не было.

- Пойду нагрею воды, - вздохнула я, закончив собирать остатки чашки. - Погода сегодня отвратительная…

- Ага, - хлопая глазами и переводя взгляд с меня на Максимилиана, бормотнула Нора. Робеспьер, если и хотел что-то сказать, смолчал, и я, обогнув его, пошла выбрасывать мусор. Дождь за окном постепенно слабел.

 

- Выглядишь отвратительно, - резюмировал Демулен, когда я встретилась с ним пару дней спустя в холле дворца Тюильри. В заседании Конвента был объявлен перерыв, и депутаты разбредались кто куда, но охотников выходить на воздух, пропитавшийся сыростью, было немного, поэтому зал был заполнен людьми. Камиль нашел меня, бесцельно слоняющуюся между колонн, и, заболтав в одну секунду, повел пить кофе.

- Я знаю, - ответила я, протирая глаза. Мне снова не удалось поспать ночью - во сне меня преследовал призрак Шарля, измученного бесплодными мольбами, но продолжавшего взывать о помощи. Крики его были до того пронзительны, что я продолжала слышать их отголоски, даже проснувшись, попыталась зажать подушкой сразу два уха и в итоге чуть сама себя не задушила.

- Плохо спишь? - предположил Камиль и, дождавшись вялого кивка, продолжил. - Я тоже. Последнее время все хуже и хуже.