Конец партии: Воспламенение (СИ)

Я вышла на улицу следом за ними и, подняв голову, посмотрела в небо. Огюстен не ошибся - облака действительно разошлись в стороны, и на площадь перед Консьержери лился плотный и яркий поток солнечного света. Я подняла руку, закрывая глаза, и увидела, как с забора тяжело вспорхнули и полетели в сторону Тюильри несколько черных ворон. Какой-то мальчуган, продающий газеты, швырнул в птиц камнем, но не попал.

“Все кончено”, - сказала я себе. Странно, но эта мысль меня успокоила. Я больше не чувствовала ни волнения, ни боли, ни тревоги - только пустое и абсолютное ничего.

Спотыкаясь и поминутно натыкаясь на ругающихся, угрюмых прохожих, я неторопливо, почти прогулочным шагом, пошла в сторону улицы Сент-Оноре. Спешить мне больше было некуда.

 

Дом снова встретил меня темнотой. Окна были закрыты, ставни - заперты наглухо, и кто-то даже позаботился о том, чтобы задернуть все шторы, дабы ни один, даже самый тонкий лучик света с улицы не проник внутрь. В гостиной горело лишь несколько свечей, и их свет слабо очерчивал силуэт сидящей в углу, необычайно притихшей Норы, усмехающейся непонятно чему Виктуар и - Робеспьера. Его было видно лучше всех, он сидел на стуле спиной к окну, в желтоватом свечении напоминая восковую куклу; только судорожно сжимающиеся и разжимающиеся на подлокотнике пальцы да подергивающееся ежесекундно веко выдавали, что он еще жив. Глаза его были открыты, расширенные зрачки, за которыми было почти не видно радужки - устремлены в никуда. Он даже не шелохнулся, когда я вошла.

- Привет, - вздохнула Нора из своего угла.

- Привет, - отозвалась я. - Какого черта тут происходит?

Робеспьер молчал. Не знаю, слышал ли он меня вообще.

- На улице шумно, - прошелестела Нора. - Мы все закрыли, чтобы…

- К черту, - оборвала ее я и, подойдя к ближайшему окну, надавила на необычайно тугую защелку. Раздался сухой щелчок, и створка в моих руках подалась. Не слушая ничего, я распахнула ее, затем - толкнула ставни, впуская в гостиную свежий весенний воздух, несколько солнечных лучей и грохот приближавшихся телег.

Свет, влившийся в распахнутое окно, хлынул прямо на Робеспьера, и тот съежился на своем стуле, как насекомое под лупой.

- Закройте окно, - попросил он, не оборачиваясь. Нора поднялась было на ноги, но я посмотрела на нее, и она нерешительно замерла. Я ничего не ответила.

- Закройте, - повторил Робеспьер и обернулся. Лицо его было перекошено, глаза - прищурены, как у человека, не выносящего свет. Я смотрела на него холодно: это не было для меня потрясением после того, что я пережила прошлой ночью и утром.

- Натали, - тихо пробормотал он, - я вас прошу, закройте…

- Нет, - яростно выдохнула я, приближаясь к нему; он сжался еще больше, но меня уже ничего не могло остановить - невзирая на протестующий возглас Норы, я схватила его за шкирку и легко, как будто он не весил ничего, подтащила к распахнутому окну, - нет, вы будете на это смотреть!

Он не сопротивлялся, не вскрикнул даже тогда, когда я - на всякий случай, - с силой вывернула ему запястье. Другой рукой я схватила его за воротник - чтобы не вздумал даже трепыхнуться. Но он, кажется, и не думал. Его потемневший взгляд устремился туда, откуда был слышен приближавшийся шум.

- Смотрите! - приказала я, с силой встряхивая свою добычу. - Смотрите, что вы сделали!

Он не ответил, но и не пытался отвернуться, только содрогнулся всем телом и издал звук, похожий на сдавленный стон, когда до нас донесся приглушенный шумом толпы, но узнаваемый громовой голос Дантона:

- Мы скоро встретимся, Робеспьер! Ты последуешь за мной!

Никто не поддержал его, но мне неожиданно пришла в голову ошеломляющая в своей простоте идея: почему еще никто не додумался покончить со всем одним ударом? Робеспьер удивительно слаб, теперь я осознала это в полной мере. Даже я могла бы убить его, если бы захотела - просто схватить за шею и крепко сжать…

- Вы… - прошептала я, разворачивая его к себе и с силой встряхивая за плечи; Робеспьер сотрясся, как лишенная веревочек марионетка, но по-прежнему не произнес ни слова. И это молчание взбесило меня еще больше, чем любая убежденная, как и все его речи, отповедь. Не знаю, что на меня нашло, но на секунду я увидела себя со стороны: как я медленно поднимаю руку и с силой, наотмашь бью его по лицу.

Нора вскрикнула еще раз и, кажется, метнулась к нам, но Виктуар ее удержала. Голова Робеспьера мотнулась в сторону, очки слетели с кончика его носа и разбились, ударившись о подоконник.

- Вы нас всех хотите запихнуть в могилу! - у меня неожиданно прорезался голос, и слова эти я почти выкрикнула Робеспьеру в лицо. Он отступил на полшага, ухватился за стену и начал медленно оседать вниз, как будто его неумолимо засасывала какая-то трясина. Но я была далека от того, чтобы ему сочувствовать - жалея, что не могу еще раз его ударить, я напоследок смачно ругнулась и кинулась в коридор.