Конец партии: Воспламенение (СИ)

Мне неожиданно стало противно - и от того, как он на меня смотрит, и от того, что у него мокрые пальцы, и вообще от всей этой ситуации, нелепой, мерзкой, похожей на плохой фарс. Я не должна была быть здесь, на моем месте следовало оказаться Норе, мадам Дюпле или Бонбону - кому-нибудь, кто испытывает к Робеспьеру теплые чувства. Но не мне. Я не могу начать его утешать, для этого я слишком терпеть его не могу. Поэтому мозг, худо-бедно запустившись заново после пережитого шока, подкинул мне единственно возможный выход: уйти поскорее и забыть обо всем этом.

Покидая комнату, я на всякий случай не оглядывалась и прижала ладони к ушам. Уйти оказалось очень просто - подняться с колен, попятиться, а потом резко развернуться и устремиться к лестнице. Но забыть было невозможно - увиденное крутилось в голове, как я ни старалась вышвырнуть это оттуда, давило на сердце, разрывало мутную пленку, стянувшую мое сознание несколько недель назад, и от этого я чувствовала себя беззащитной, как будто была муравьем под лупой, готовой каждую секунду сжечь его дотла.

Могло ли случиться так, что я ошибалась все это время? Могло ли случиться так, что я упустила что-то важное? Я не хотела думать об этом, но мысли лезли в голову сами, и от них мне становилось страшно - от одной перспективы, что я могла бы натворить, если б мои опасения нашли под собой хоть какую-то почву. Но они не нашли бы. Я не могла позволить этому случиться, ведь иначе выходило, что я уже второй раз совершаю ужасную ошибку. Первый раз случился тогда, когда я радостно распахнула дверь квартиры Марата перед странной посетительницей с белым нарциссом в вырезе.

Я сидела неподвижно на своей постели, обняв себя за плечи, и тщетно пыталась отстраниться от всего. Как сквозь пелену, я услышала неровные, спотыкающиеся шаги в коридоре - сначала в одну сторону, потом в другую. Впрочем, я не исключала, что мне показалось. Я слушала не то, что происходит рядом со мной, а два голоса, которые неожиданно принялись нашептывать мне в оба уха.

“Он спас мне жизнь”, - говорил один.

“За это я с ним расплатилась”, - отрезал другой.

“Он помог мне и не оставил одну”, - первый продолжал упорствовать.

“Он бы отправил меня на смерть, если бы не Бонбон”, - ехидно отбривал второй.

Все это было слишком, слишком запутано, все перемешалось у меня в голове: тут была и первая наша с Робеспьером встреча в Консьержери, и то, как он схватил меня, не давая упасть, на крыльце церкви кордельеров во время похорон Марата, и то, как я пришла к нему однажды вечером, подстегнутая любопытством и азартным спором с Люсиль… звучал в моей голове, заставляя все остальное покрываться пеленой, ледяной вопрос “Где ваша кокарда?”, и тут же совсем другой голос, мягкий и доброжелательный, заглушал его: “Вам выпало великое счастье жить в таком мире, где все давно забыли о насилии, угнетении и несправедливости”. Я металась среди собственных воспоминаний, как в лабиринте, не зная, где найти выход, чтобы глотнуть хоть немного воздуха, и одно из них преследовало меня, тяжело и холодно дышало в спину: “Давайте сразу договоримся, вы не будете пытаться врать мне”. Сколько я бегала от него, изыскивая самые сложные и извилистые пути? Может, стоило остановиться и посмотреть прямо ему в лицо?

Я подняла голову и медленно, сонно моргнула. За окном уже темнело, снизу раздавались оживленные голоса - очевидно, обитатели дома вернулись, и вовсю кипело приготовление ужина. Я поднялась с постели и, заставляя себя идти прямо, направилась к двери. Сколько помню себя в этом доме, я всегда старалась помочь с ужином, но сейчас мой путь лежал вовсе не на кухню. Я направлялась в единственное место, где могла получить хоть какое-то решение рвавших меня на части противоречий - в кабинет Робеспьера.

Перед знакомой деревянной дверью я замерла. Я не была уверена в том, что хочу сказать; что уж там, я не была уверена, хочу ли вообще открывать ее и заходить внутрь. Но пути назад не было - что угодно было лучше, чем продолжать жить, как я жила до этого. И я, коротко постучав, затаила дыхание, схваченная каким-то суеверным страхом.

“Ответьте же, - отчаянно думала я, почти что ощущая, как текут, не отзываясь, секунды. - Только не говорите, что уже поздно. Никогда не будет поздно, пока мы живы”.

Осмелев, я постучала еще раз.

- Максимилиан… Максимилиан?

Молчание. Конечно же, он не хотел меня видеть. Может, его терпение, казавшееся мне до сих пор безграничным, переполнилось именно сегодня. Но я не была настроена сдаваться так просто - вернуться в комнату, к тому, что было раньше, я уже просто-напросто не могла. Уж лучше на гильотину, куда угодно, только не назад.

- Я же знаю, вы меня слышите, - я попыталась сделать голос недовольным, но он все равно звучал безжизненно. - Позвольте мне войти. Я знаю, мы давно уже… в разладе, но я подумала обо всем, что происходит, и мне кажется, что можно, наверное, как-то все переиначить, разве нет?..