Конец привычного мира. Путеводитель журнала «Нож» по новой этике, новым отношениям и новой справедливости

«В этом плане пациенты с депрессией, как ни странно, более психологически зрелые, чем здоровые люди, – говорит Оксана Назарова, – ведь мы живем так, будто смерти не существует. А когда у тебя депрессия, ты всегда помнишь, что умереть можно в любой момент».

Люди с аффективными расстройствами и сами чувствуют эту внезапно обретенную ситуативную силу – сейчас они вовсе не изгои, ведь со всеми происходит что-то подобное. «Человек с депрессией теперь может прийти к своему родственнику, который раньше его отвергал, и сказать: "Я знаю, что с тобой, – рассказывает Назарова. – Тебе страшно умереть? Мне тоже. Но мне и раньше было страшно. Ты можешь рассказать мне об этом, и я это выдержу"».

Психотерапевт подчеркивает, что в нашем обществе, где не принято обсуждать смерть, особенно ценно иметь возможность свободно пообщаться на тему, которая неизбежно касается каждого и которая так внезапно и мощно актуализировалась.

Психиатр Джеймс Кнолл в статье Panic and Pandemics: The Return of the Absurd вспоминает опыт прошлых пандемий и психодинамику их переживания на основе «Чумы» Камю[315]: «У нас есть долг перед собой – стараться как можно эффективнее успокаивать и сублимировать свои страхи вокруг смерти. И осознание этого долга сейчас кажется особенно важной задачей, которую мы не можем себе позволить продолжать подавлять».

После пандемии

Тревогу о том, что будет, когда все это закончится, испытывают все. Останется ли вирус с нами? Когда в следующий раз мы сможем ехать ранним утром на такси в аэропорт? Когда откроется любимое кафе с теми самыми круассанами? Найду ли я новую работу? Для людей, чье ментальное здоровье на карантине значительно улучшилось, ко всем этим вопросам добавляется еще один: «Смогу ли я не провалиться в эту пропасть снова?».

Марина чувствует, что с возвращением ежедневной суеты тревожность неизбежно вернется. Она ищет способы заработка, которые помогут ей поддерживать slow life, образ жизни, оказавшийся оптимальным для ее душевного равновесия. Саша, к которой уже начала подступать бессонница, старается чаще медитировать, отказываться от всего, что может стимулировать нервную систему, и смотрит документальные фильмы о людях с тревожностью.

Из одного фильма Саша узнала о людях, которые во время панической атаки начинают петь. Она переняла эту практику и уже смогла погасить два приступа – «до того, как они погасили» ее.

Люба рассказывает, что избегает каких-либо планов на посткарантин. А еще она ведет дневник, где фиксирует простой быт и свои ощущения в процессе: «Знаю, что потом смогу с его помощью напоминать, что проблема не во мне и что я могу быть "нормальной"».

● Психиатр Любовь Мясникова советует: если вы начинаете чувствовать, что «сбавляете обороты», постарайтесь мысленно откатиться обратно в то недавнее состояние подъема, попробовать почувствовать себя там.

● Психотерапевт Оксана Назарова рекомендует людям, которым стало лучше на карантине, четко определить, с чем это было связано. Если дело в активизации комплекса героя, найдите способы быть нужным в обычной жизни, когда пожилым соседям уже не понадобится помощь с продуктами, а бизнес не будет идти ко дну.

● Может быть и наоборот: человеку важно, что все стали его поддерживать, интересоваться его состоянием, ему от этого легче. Тогда надо искать, где получить это в обычной жизни.

Николай Кукушкин Шекспир, скворцы и коронавирус: почему пандемия рано или поздно должна была случиться – и виноват в этом человек

Человечество парализовано вирусом-паразитом, который захватывает и портит наши тела, лишая нас возможности нормально существовать. Для природы и отдельных экосистем такая ситуация далеко не нова: пример завезенных на территорию США скворцов объясняет, почему пандемия рано или поздно должна была охватить нашу планету, а виноваты в случившемся сами люди.