Конец всех песен

— Имеется альтернатива, — тем не менее, — сказал лаконично Лорд Джеггет. — Как я упоминал, — он элегантно выскочил из лебедя и приземлился около нее, держа руки в карманах и ожидая, когда его слова дойдут до ее сознания, Она медленно обернулась, переведя взгляд с Джеггета на Джерека, который приблизился к своему отцу.

— Альтернатива?

— Да, Амелия. Но она может тебе не понравиться, а Джерек, вероятно, сочтет ее совершенно неприемлемой.

— Скажите мне, что это! — Ее голос был напряжен.

— Не здесь, — он бросил взгляд вокруг себя, вытащил руку из кармана, чтобы дать сигнал лебедю. Аэрокар послушно приблизился к нему. — Я приготовил простой обед в приятном окружении. Будьте моими гостями.

Она поколебалась.

— Я не могу больше терпеть ваши загадки, Лорд Джеггет.

— Если нужно будет принять решение, лучше это сделать там, где вам никто не помешает.

Из собора вышел, немного покачиваясь под тяжестью своей митры и опираясь на жезл, Епископ Касл.

— Джеггет, это было ваших рук дело? — озадачено спросил он.

Лорд Джеггет Канарии поклонился своему другу.

— Это было необходимо. Сожалею, что причинил вам беспокойство.

— Беспокойство! Это было великолепно. Каким превосходным чувством драмы вы обладаете!

Хотя Епископ Касл был бледен, шутливый тон давался ему с трудом. Знакомая полуулыбка мелькнула на красивых губах Джеггета.

— Все свадьбы освещены должным образом?

— Я думаю, да. Я признаюсь, что увлекся… хорошая аудитория, знаете ли, легко завоевывается… мы потеряли голову.

Из-за скопления будок появился Герцог Королев. Он дал сигнал своему оркестру играть, но после нескольких секунд грохота передумал и заставил оркестр остановиться. Он шел со Сладким Мускатным Оком, изящно цепляющимся за его руку.

— Ну, по крайней мере, моя свадьба не была прервана, ускользающий Лорд Времени, хотя я считаю такие вмешательства были когда-то традиционными, — он хихикнул. — Что за шутка! Я был убежден, что вы сделали глубокую ошибку.

— У меня было больше веры, — сказала Сладкое Мускатное Око, смахивая назад черные кудряшки с маленького лица. — Я знала, что вы не хотите испортить самый чудесный день нашей жизни, дорогой Джеггет.

Она получила сухой поклон от отца Джерека.

— Ну, — энергично сказал Герцог, — мы отправляемся теперь на нашу медовую луну (фактически, небольшой астероид) и поэтому должны сказать «прощайте».

Амелия почти шокировавшим Джерека жестом, настолько он был нетипичным, обняла Герцога и поцеловала в бородатую щеку.

— Прощайте, дорогой Герцог Королев. Вы, я знаю, всегда будете счастливы, — Сладкое Мускатное Око тоже в свою очередь была расцелована. И пусть ваш брак продлиться долго, долго…

Герцог казался почти смущенным, но довольным ее порывом.

— И вы будете счастливы, миссис Ундер…

— Корнелиан!

— …вуд. Ага! Вот наши крылья, моя дорогая.

Два автомата несли две пары больших покрытых белыми перьями крыльев. Герцог помог своей жене надеть упряжь, затем натянул свою собственную.

— Теперь, Сладкое Мускатное Око, секрет лежит в хорошем быстром разбеге, прежде чем начать махать. Гляди! — он начал разбег сопровождаемый своей супругой. Один раз споткнувшись он выпрямился, начал хлопать огромными крыльями и в конце концов, неровными толчками поднялся в воздух. Его жена, подражая ему тоже, вскоре оказалась на высоте нескольких футов в воздухе, раскачиваясь и хлопая крыльями. Таким образом, рыская, они исчезли из виду — два огромных пьяных голубя.

— Надеюсь, — сказала Амелия мрачно, — им эти крылья не натрут мозоли, — она улыбнулась Джереку и подмигнула ему. Он был рад, что она восстановила душевное равновесие.

Мимо пробежала госпожа Кристия, лепеча что-то от восторга, преследуемая четырьмя Латами, включая капитана Мабберса, который счастливо ворчал:

— Сними свои баллоны, ты, прекрасный кусок задницы!

Она уже позволила коленным баллонам дразняще соскользнуть вниз до лодыжки.

— Черт! — подхватил лейтенант Рокфрут. — Что за милая пара!

— Оставьте нам кусочек! — молил Лат, оставшийся дальше всех.

Они все исчезли в соборе и больше не показывались.

Сейчас, маленькими группами, женихи, невесты и гости, начали расходиться, прощаясь друг с другом. Миледи Шарлотина и Браннарт Морфейл проплыли над всеми в бело-голубом судне в форме рыбы. Шарлотина не обращала ни на кого внимания, а единственный признак присутствия Браннарта была его деформированная нога, беспомощно торчащая над бортом аэрокара.

— Что ты скажешь, Амелия? — мягко спросил Джеггет. — Ты принимаешь мое приглашение?

Она пожала плечами.

— Я доверяю вам, Лорд Джеггет, в последний раз.

— Может быть, тебе приходится делать это в последний раз, моя дорогая.

Первой забралась на лебедя Железная Орхидея затем Амелия с Джереком и последний Джеггет. Они начали подниматься. Под ними около собора и среди палаток и будок продолжали танцевать несколько упрямых весельчаков. Их голоса доносились до четырех людей, кружащихся сверху. Амелия Корнелиан начала цитировать Уэлдрейка, его самую длинную, но незаконченную предсмертную поэму: