Конфликтология XXI века. Пути и средства укрепления мира

кандидат политических наук, доцент, кафедра конфликтологии, Институт философии, Санкт-Петербургский государственный университет

A.V. Aleinikov

Doctor of Philosophy, Associate Professor, Department of Conflictology, Institute of Philosophy, Saint Petersburg State University

I. D. Osipov

Doctor of Philosophy, Professor, Department of History of Philosophy, Institute of Philosophy, Saint Petersburg State University

A. G. Pinkevich

PhD, Associate professor, Department of Conflictology, Institute of Philosophy, Saint Petersburg State University

Суть современного конфликтологического анализа составляет выявление и сравнение позиций, ценностей, целей, проблем, интересов и потребностей конфликтующих сторон. В классической работе М. Ланд подчеркивается, что наличие конфликта можно констатировать в том случае, когда стороны осознают несовместимость их интересов, проявляют враждебное отношение друг к другу, или преследуют свои интересы такими действиями, которые вредят остальным сторонам [Lund 1997: 2].

Нас будет интересовать аналитическая проблема не столько доказательства наличия конфликта между властью и бизнесом, сколько описание форм его протекания, механизмов и социальных последствий его разрешения. Можно говорить о наличии в современной России реальной социальной ситуации, в которую вовлечены группы интересов, бизнес и государство, каждая из которых: 1) стремится к изначально несовместимым целям, или к одной и той же цели, достижение которой возможно только для одной стороны, и (или) 2) которые намерены использовать несовместимые средства достижения определенной цели [Wasmuth 1996: 175–187].

В целом, необходимо ответить сразу на несколько вопросов. Чем определяется институциональное развитие конфликтов российского бизнеса и государства? Каковы стратегии поведения бизнеса в конфликте с государством в условиях особой институциональной среды России? На что нынешняя система конфликтных взаимоотношений похожа в наибольшей мере – патронаж, силовой конфликт, симбиоз, «сетевая олигархия»? Или же речь должна идти о причудливой смеси различных моделей?

Конфликтное взаимодействие обусловлено самой природой власти и бизнеса. Проблему представляет не столько наличие конфликта, уровень, степень остроты и форма его протекания, сколько сами механизмы и социальные последствия его разрешения. Отсутствие механизмов управления конфликтами между бизнесом и государством порождает кризисную форму развития социума [Бизнес и власть, 2011: 263].

А. Аузан предложил достаточно релевантную классификацию стратегий взаимодействия бизнеса и власти на постсоветском пространстве (табл. 1: [Аузан 2014]).

Таблица 1

Критерии различия альтернативных стратегий взаимодействия бизнеса и власти

Укрепление «вертикали власти» в России привело к системной остроконфликтной форме распределения ресурсов между государственными корпорациями, министерствами, регионами и частным бизнесом, контролируемым членами правящей коалиции. В России наблюдается процесс конвертации «быстрых и молодых денег» в государственные ресурсы, во властный статус. Распределение статусов в системе власти является самым высокодоходным бизнесом, самым выгодным вложением ресурсов, защитой от политических рисков. Количество супербогатых людей во власти, как и количество людей, ставших богатыми благодаря властному статусу, демонстрирует осознание активной частью населения того, что только государственный статус открывает вход к распоряжению ресурсами.

В решающей степени происхождение и характер непрекращающихся конфликтов в российском треугольнике «бизнес – власть – общество» определяется следующим обстоятельством: Ценности духа капитализма, воспетые Максом Вебером, в России имеют другую тональность и окраску. Они мифологически воспринимаются населением лишь как благополучная и удобная жизнь и принимаются только тогда, когда такая жизнь достается сразу и целиком, в готовом формате, не меняя ни самого социального субъекта, ни его привычного житейского распорядка. Это – ценности «наполнения супермакетов невидимой рукой государства». Горизонтальные сети сближаются с государством как защитником в конфликте с другими сетями, они лояльны государству в той мере, в какой оно защищает их от уничтожения при конфликте.