Конфуций

Итак, учтивость, честность, серьезность, доброта, искренность, великодушие. Но и это еще далеко не все. Важнейшее условие жэнь — строгое соблюдение принципов сяо и ди. Сумей жить, как надо. Веди себя, как положено. Выработай в себе многие качества и достоинства — и вот оно, жэнь. Оно близко, рядом. Только захоти — и обретешь его (VII, 29). Особенно если ты уже знаком с культурой — вэнь и имеешь соответствующих друзей, которые могут помочь тебе в обретении жэнь (XII, 24). И в то же время жэнь практически неуловимо, недостижимо, несмотря на то, что все достойные цзюнь-цзы стремятся и должны стремиться к жэнь с юных лет, ибо без этого они не будут иметь основы в жизни (IV, 2). Но уж у кого заведомо нет жэнь и кто не стремится обладать им, так это сяо-жэнь (XIV, 7). Цзюнь-цзы тем и силен (в противоположность сяо-жэнь), что обладает жэнь и стремится распространить его среди других, т. е. воздействовать силой примера. Так, если он предан сяо и ди, имеет жэнь, то и весь народ обращается к жэнь (VIII, 2). И если бы власть попала в руки истинно добродетельного правителя, то сердца всех на протяжении одного поколения обратились бы к жэнь (XIII, 12).

На европейские языки жэнь обычно переводится как гуманность, человеколюбие, человечность. Но, как и в случае с другими терминами классической китайской философии, которые я предпочитаю давать без перевода, эти переводы лишь приблизительно передают смысл понятия, содержание которого много шире, а глубинный смысл неимоверно сложнее, практически но может быть исчерпан, ибо включает в себя слишком многое. В сочетании с обостренным чувством долга и чутким представлением о справедливости (оба эти понятия в конфуцианской мысли слиты в едином термине "и") жэнь — главное, что необходимо, дабы стать истинным цзюнь-цзы. Все остальное — верность и преданность (чжун), искренность (синь), уважение и благоговение (цзин), мягкость и уступчивость (жан), любомудрие (чжи), равно как и золотое правило этики (не делай другим того, чего не хочешь себе, — этот тезис в разных вариантах Конфуций повторял неоднократно: V, 11; XII, 2; XV, 23), суть лишь добавления к жэнь, а то и просто проявления его.

Итак, наряду с правилами — ли и семейной этикой сяо, которые предназначались для всех (но более всего должны были соблюдаться верхами, т. е. кандидатами в цзюнь-цзы), Конфуций создал предназначавшуюся именно и только для цзюнь- цзы систему этического воспитания, в центре которой стояла задача осознанной и целенаправленной выработки высоконравственных качеств и достоинств, без обладания коими философ считал невозможным ни для кого претендовать на управление другими. Собственно, уже в одном этом наборе почти не достижимых совершенств можно видеть зародыш будущей системы конкурсных экзаменов на право стать чиновником в китайской империи, хотя сам механизм экзаменов был создан впоследствии не столько конфуцианцами, сколько их соперниками — легистами, не говоря уже о том, что после этого механизм еще отрабатывался временем.

Конфуций мечтал изменить мир, сделать его гармоничным, этически безупречным, максимально справедливым в плане социальном. Собственно, в этом он не был оригинальным. О подобном мечтали многие. Однако мечты эти, как правило, оказывались утопиями. Почему же в случае с конфуцианством оказалось иначе? Что способствовало реализации идей великого учителя? Конечно, имело значение то, что Конфуций сумел облачить свои нововведения в привычные одежды традиции: это отвечало его собственным убеждениям и в то же время выдавало в нем тонкого психолога, хорошо знающего натуру человека, его привычную тысячелетиями отработанную тягу к консервативной стабильности. Важ ной была также откровенная ставка на честолюбивого индивида, который, однако, при всем здоровом честолюбии не только не превращался в приспособленца, но, напротив, был ориентирован на строгий внутренний самоконтроль, жесткие материальные ограничения при бесспорном преобладании морального долга и обостренном чувстве социальной справедливости. Еще одним очень существенным обстоятельством, весьма способствовавшим в конечном счете реализации конфуцианства, было то, что Конфуций и его ученики оказались выдающимися мастерами педагогики и дидактики, апологетами и пропагандистами знания, причем не просто знания, но знания гуманитарного, социально-этически ориентированного, практически и политически полезного.