Конго Реквием

– Вы знаете, я всегда был готов вам помочь, – осторожно начал он. – Даже когда мы выходили за рамки законности…

– И что? – потерял терпение Эрван.

– Тогда, по крайней мере, была официальная процедура. А сейчас – ничего. Ни преступления, ни расследования. И как вы хотите, чтобы я привлек людей? Оторвал их от текущих дел?

– Вы мне доверяете или нет?

– Разумеется, но…

– Выберите лучших своих парней: переверните все в спецбольнице, прочешите персонал и пациентов. Выжмите из них все, что можно. Проверьте звонки и Интернет. Какая информация поступает из института и кому она адресована. Что-то творится в том заведении, и мы должны выяснить, что именно, пока все не пошло вразнос.

Они стояли перед аэровокзалом, под козырьком, который защищал их от дождя. Выпрямившись под ветром, руки в карманах плаща, Верни кивал без всякого энтузиазма.

– А главное, – настаивал Эрван, – не слезайте с Жан-Луи Ласея.

– В чем вы его на самом деле подозреваете?

– Или в том, что он полный мудак, или в том, что он что-то от нас скрывает.

Верни, надвинув капюшон, прикурил сигарету.

– Вы приписываете слишком много интриг этому заведению.

– Приписать можно только тому, кто на такое способен, а у Института Шарко неплохой потенциал. Они содержали особого убийцу, кого-то вроде… – Эрван поискал слово, не желая впадать в клише телесериалов, потом плюнул и прыгнул с вышки солдатиком, – гуру зла.

Жандарм не дрогнул, храня свой скептический вид. Однако он, конечно же, не забыл ни столкновения в Локиреке, ни смерти Аршамбо. Мысль о наличии в их районе темного источника звучала правдоподобно.

– Сделайте по максимуму, – заключил Эрван, дружески хлопая его по плечу. – Я вам позвоню вечером. В любом случае я очень скоро вернусь в Бретань.

– Зачем?

– Чтобы похоронить отца.

Он зашел в аэровокзал и, направляясь к стойке регистрации, набрал номер на мобильнике. Он вспомнил еще об одном возможном персонаже тайных интриг в Шарко – отборном экземпляре.

– Тонфа? Эрван. Как там у вас?

– Пациенты Каца посылают меня один за другим.

Полный тупик. Этих людей защищала конфиденциальность консультаций – совет ассоциации называл ее «абсолютной профессиональной тайной».

– Плюнь. Хватит уже биться о стену. А семья Барер?

– Тоже ничего увлекательного. Может, ты уже видел в Париже вывески «Доманж»? Это практически они выдумали сухую чистку в середине девятнадцатого века, используя сначала нефть, а потом трихлорэтилен.

Казалось, Тонфа готов зевнуть на каждом слове. Эрван сочувствовал: даже с юношеским энтузиазмом невозможно было что-либо извлечь из подобной информации.

– Единственный интересный момент – Изабель Барер оставалась акционером группы.

– С какой долей?

– Невозможно узнать: это анонимное товарищество. Но ее решения учитывались.

Это не вязалось ни с профилем психиатра, ни со свидетельскими показаниями брата, который утверждал, что между ними не было никаких контактов. Мысль, что она, переодетая мужчиной, могла принимать участие в каком-нибудь семейном совете или общем собрании, казалась абсурдной.

Эрван перешел к тому, что было действительно срочно:

– У меня есть для тебя задание. В сентябре мы задержали одного из медбратьев спецбольницы Шарко, некоего Хосе Фернандеса.

– Плаг? Прекрасно помню.

Второстепенный сообщник в махинации по пересадке костномозговой ткани. Тот, кто изъял клетки у трупа Тьерри Фарабо до кремации.

– Я хочу знать, сидит ли он еще, или его уже выпустили. По последним сведениям, его перевели в тюрьму Флери.

Эрван был убежден, что Плаг собственноручно убил Тьерри Фарабо в ноябре 2009-го, задушив его в постели, чтобы создать видимость инсульта. Но, не имея доказательств того давнего преступления, пришлось довольствоваться обвинением в «незаконной краже клеток у трупа» – что тянуло не на много. К тому же признание у него было вырвано с применением жестокости, так что любому адвокату это обвинение на один зуб.

– Там есть новости? – спросил Тонфа, вроде бы проснувшись.

– Не знаю. Изабель Барер лежала в Шарко. Там точно что-то неладно. Найди мне того говнюка и подсуетись, чтобы я допросил его как можно скорее. Какие новости от Одри?

– Никаких. Она не пришла утром. Но после взбучки, которую ты ей устроил вчера…

Никто не был в курсе миссии, которую Эрван поручил ей ночью. Если там что-то обернулось скверно, он себе этого никогда не простит.

С Тонфа лучше действовать начистоту. В нескольких словах он изложил ситуацию с виллой в Лувсьене. Может, пустышка, а может, тайное убежище Каца – Барер.

– Я послал ее туда сегодня ночью, – признался он.

– Одну?

Эрван не ответил. Чистое безрассудство. Никто не мог с уверенностью сказать, как далеко простиралось безумие Изабель и не обзавелась ли она сообщниками. Он отправил Одри волку в пасть. Одри, исполненную решимости и горящую желанием продемонстрировать свои маргинальные способности…

– Запиши адрес, – выдохнул он наконец. – Улица Домен, 82. Бросай все и езжай, глянешь, что там.

– Взять кого-нибудь с собой?

– Фавини. И сразу звоните мне.

– Когда ты приземляешься?

– В 17:40.