Конгревова ракета

Заявив такое судьбе – «мы не будем увенчаны», Коржавин вскоре поплатился за дерзость. Его арестовали и отправили в Сибирь… Позже, как и Иосиф Бродский, Коржавин чуть ли не говорил спасибо судьбе за ссылку – «благодаря ей я узнал страну».

Произведения Коржавина, что называется, разобраны на цитаты. Я не люблю это выражение, не люблю и цитаты, хотя понимаю, что без них не обойтись. Есть в цитатах неполнота, а значит, и ложь.

Часто приходится слышать коржавинское:

Какая сука разбудила Ленина?
Кому мешало, что ребенок спит?

Да, ярко, остроумно, но ведь это лишь штрих. Соль стихотворения содержится в последних двух строфах:

И с песней шли к Голгофам под знаменами
Отцы за ним, – как в сладкое житье…
Пусть нам простятся морды полусонные,
Мы дети тех, кто не доспал свое.

Мы спать хотим… И никуда не деться нам

От жажды сна и жажды всех судить…
Ах, декабристы!.. Не будите Герцена!..
Нельзя в России никого будить.

Как встряхивает этот, формально, призыв ко сну. Как бухает глагольная рифма в финале… И как глубока эта характеристика: «И никуда не деться нам от жажды сна и жажды всех судить…» Безжалостная характеристика поколения пресловутого застоя (стихотворение написано в 1969 году). Поколение дремало и судило. Потом его разбудил Горбачев…

Или вот эта цитатка, которой демонстративные флегматики и природные трусы любят объяснять нежелание бросаться в бой: «Я с детства полюбил овал».

Приведу стихотворение, из которого взята вышеприведенная строка, целиком… Его предваряет эпиграф из Павла Когана, с которым Коржавин вроде как спорит: «Я с детства не любил овал, / Я с детства угол рисовал».

Меня, как видно, Бог не звал
И вкусом не снабдил утонченным.
Я с детства полюбил овал,
За то, что он такой законченный.
Я рос и слушал сказки мамы
И ничего не рисовал,
Когда вставал ко мне углами
Мир, не похожий на овал.
Но все углы, и все печали,
И всех противоречий вал
Я тем больнее ощущаю,
Что с детства полюбил овал.

Очень боевое, громкое стихотворение. Ясно, что юный автор будет, пока хватит сил, сражаться с углами, печалями, валом противоречий…

На церемонии награждения зал не был переполнен. Не стояли в проходах, не висели на люстрах. К сожалению, было мало молодежи. Я бы, будь моя воля, именно на Коржавина приводил бы за руку молодых стихотворцев. Чтобы они узнали, что можно быть громким поэтом, оставаясь внешне тихим и неуклюжим.

Почти все выходившие на сцену говорили о влиянии на себя произведений Коржавина, его судьбы. Наверное, правда, – люди выступали достойные… Одна из выступавших фигур оказалась символической…

Три года назад премию «Поэт» присудили Евгению Евтушенко. Церемония состоялась в Политехническом музее… Евтушенко не смог приехать – очень тяжело болел, казалось, состояние его безнадежно. Слышались шепотки: «Хорошо, что успели».

На той церемонии явно звучала нота прощания. И с Евгением Евтушенко, и с поколением шестидесятников.

Но прошло несколько месяцев, и Евтушенко отправился объезжать Россию с чтением своих стихотворений. А на «Поэте» этот один из последних шестидесятников сказал о Коржавине как об одном из своих учителей. Оба они с нами, на Земле.

Я видел Наума Коржавина однажды. Было это в Москве на вечере журнала «Континент» лет десять назад. Коржавин, маленький, но широкий, в очках с толстенными линзами, сидел на стуле в стороне от фуршетного стола. Я подошел и сказал, что его «Можем строчки нанизывать…» сопутствуют мне всю жизнь. Он качнул головой и еле слышно, с трудом шевеля губами, произнес в ответ: «Вам еще труднее, чем нам». – «Почему?» – удивился я. Коржавин объяснил: «У вас очень мало читателей».

Тогда я, помнится, покивал, жалея себя и свое поколение. Да, дескать, читателей мало. Позже стал понимать, что читатели могут появиться, если писать громко, чтоб услышали далеко. Так же громко, как тихий с виду Коржавин.

2016

В заповеднике малой формы

Уже много лет ведутся разговоры о кризисе толстых журналов. Но, как мне кажется, кризис не у толстых журналов, а у читателей. Они ленятся читать.

Чтение толстых журналов, это труд. Нелегкий, но приятный и благотворный. В каждом номере много разного, неожиданного, полярного по стилю, смыслу, идеям. Несколько книг под одной обложкой. Большинство же тех, кто любит проводить время за чтением, боятся этого – они выбирают знакомое, безопасное. Тот или иной привычный формат.