Конгревова ракета

Век ее, той новой, был недолог – большинство писателей, исчерпав запас своей жизни, стали писать о других людях, другой жизни, других временах.

В начале нулевых появились первые произведения Сергея Шаргунова, Дениса Гуцко, Захара Прилепина. И это тоже была новая проза именно в том смысле, какой вкладывал в нее Шаламов. Но пресловутое писательское развитие очень скоро повело их от себя на поиски других, другого. Других людей, другого времени. С одной стороны, это понятно и неизбежно. А с другой…

Сегодня писатели говорят «я» в основном в публицистике. Их долг, нравственный императив выражается в колонках, блогах и интервью… Наверняка рано или поздно они захотят вернуться к себе в прозе, написать от себя, через себя, о себе. Но возвращаться из широких морей истории обратно в родные ручьи личного очень сложно.

2014

Книга жизни Михаила Тарковского

Писатель Михаил Тарковский не избалован богатой библиографией. В 1991 году был издан сборник стихотворений, в начале нулевых в Москве крошечным тиражом вышли сборники повестей и рассказов «За пять лет до счастья» и «Замороженное время», в 2009-м – трехтомник прозы, но в Новосибирске, и считаные экземпляры добрались до Москвы. В 2014-м там же, в Новосибирске, появился том под раритетным нынче названием «Избранное». И вот в издательстве «Эксмо» увидела свет новая книга – роман «Тойота-Креста».

Тираж опять же очень ограниченный – две тысячи, – поэтому, как говорится, советую не упустить.

В уже давнем трехтомнике Тарковского один том занимала «Тойота-Креста». Но нынешнее издание с тем имеет не много общего. В нынешний включена написанная сравнительно недавно третья, самая большая и самая, по моему мнению, сильная часть романа.

О прозе Михаила Тарковского я писал не раз. Но писал о его повестях и рассказах, многие из которых представляются мне без преувеличения жемчужинами русской прозы. «Стройка бани», «Таня», «Ледоход», «Охота», «Замороженное время», «Ложка супа», «Фундамент», «Серая юбка» «Вековечно», «Паша»… Перечислять могу долго.

Тарковский продолжил художественную летопись Сибири, ставшей для него, москвича по рождению, настоящей родиной. По сути, о том, как и чем живет этот огромный край к востоку от Урала, мы в последние двадцать лет в основном и можем узнать из прозы Тарковского.

«Тойота-Креста», рождавшаяся из небольшой повести (которая теперь составляет первую часть романа), сразу оказалась несколько в стороне от основного корпуса произведений Тарковского… В ней, в отличие от большинства других вещей, герои внешне не укоренены, они действуют на огромном пространстве, торопятся, мчатся на автомобилях, отщелкивая километр за километром. «Куда-нибудь подальше»…

Мне, как человеку, прожившему в Сибири до 24 лет (с двухлетней отлучкой в армию), читать ту повесть было интересно, но сказать о ней как-то нечего. Слишком много было в ней движения, сибирского колорита, экзотики, любви, техники (основная связующая нить всех трех частей романа – автомобили; японские праворульные, рассекающие необъятные сибирские и дальневосточные территории).

Я был благодарен Тарковскому за пусть беглые упоминания дорогих мне названий городков, деревень, дорожных станций, местностей юга Сибири. Арадан, Танзыбей, Кызыл, Шагонар, Аскиз, Абакан, Ергаки, Монгун-Тайга… За такие вот картины:

Лето. Заправка посреди хакасской степи. Горы. Синие ирисы. Полынь. Великая степная тайна. Вот она – совсем под ногами лежит. И плавится воздух над горячим асфальтом и расслаивается на миражные пласты. Подруливает праворукий бензовоз «хино» с надписью «ООО Сангилен. Оптовые поставки нефтепродуктов». И представляется плоскогорье Сангилен на юго-востоке Тувы. А из бака струится марево, и воздух заваривается, и его ведет, а вместе с ним и душу, и он стоит на земле и слышит, как сплетаются и расплетаются дороги.

В первой, «Кедр», да и во второй, «Крест», частях «Тойоты-Кресты» больше этнографии и географии, чем прозы. По крайней мере, той прозы, что мне по душе. Автор, как представлялось мне, при помощи героя, Жени Барковца (одного из трех братьев-сибиряков), изучает страну, людей, примеривается к ним, чтоб затем описать по-настоящему.

И третья часть, под названием «Распилыш», как раз и есть то описание, та проза…

Эта часть более социальна, социологична, что ли, чем две предыдущие. Да и само название, «Распилыш» – социально. Что это такое? Это распиленный кузов машины.

Дело в том, что после баснословного повышения пошлин на ввоз автомобилей, их стали ввозить в Россию частями…

В романе есть описание того, как фирмы конкурируют друг с другом – кто аккуратнее в Японии распилит кузов, надежнее сварит его во Владивостоке… Такой вот бизнес.