Кони и люди

– Любовь – это странная вещь, – сказала она Мод Велливер в то время, как они сидели на лугу под теплым звездным небом. Ее голос дрожал.

– Я поняла, что явился человек, которому я буду верна до гроба, – прибавила она.

И это, продолжала Мэй, было началом самой странной и самой захватывающей поры в ее жизни.

Она никогда не предполагала, что откроется кому-нибудь – уж, во всяком случае, не раньше, чем наступит день ее венчания, когда все опасности, грозившие любимому человеку, рассеются, как дым.

В ту страшную ночь, когда буря еще клокотала, эта рука, так неожиданно протянувшаяся к ней, успокоила ее и вернула ей уверенность.

Было слишком темно для того, чтобы различить лицо человека, которому принадлежала рука, но почему-то она сразу поняла, что он должен быть добр и прекрасен.

И она бесконечно полюбила этого человека – в этом она не сомневалась. Позднее он тоже сознался, что пережил приблизительно то же самое. На его душу тоже снизошел мир, как только он коснулся ее руки среди бушующей мглы.

Они почти ползком выбрались с луга и добрались до дома Эджли. Там они не зажгли огня, а сели на полу в комнате Мэй, держась за руки и беседуя вполголоса.

Прошло много времени, может быть час, и вернулся ее отец. Он выбрался на дорогу, долго бродил по окрестностям и все время слышал позади себя шаги. Это негр, принимая его за другого, шел по его пятам. Удивительно, что он не убил его. Тогда Джон Эджли бросился бежать и добежал до рощицы, сбив преследователя со своего следа.

Затем он снял сапоги и босиком добрался до дома.

И тот факт, что негр бросился преследовать другого вместо намеченной им раньше жертвы, сослужил последнему хорошую службу.

Этот человек в комнате Мэй был наконец свободен – впервые после двух лет преследования.

Оказалось, что он ранен; негр нанес удар, который убил бы его, попади он в цель, но дубинка скользнула по черепу и только поранила его, и из раны сочилась кровь. И все время, пока он сидел, держа ее руку и рассказывая о себе, капли крови падали на пол, «кап-кап-кап», а она полагала, что это вода капает с ее волос.

Это доказывало, какой это был человек – он ничего не боялся и безропотно переносил страдания.

Потом он слег в лихорадке и пролежал несколько недель, а Мэй ни на минуту не вышла из ее комнаты и мало-помалу вернула его к жизни; и ни один человек в Бидвелле не подозревал о его присутствии в доме Эджли.

Он ушел из их дома ночью, когда земля была окутана таким мраком, что нельзя было видеть своей протянутой руки.

Что касается истории этого человека, то она впервые рассказывала об этом Мод, потому что ей нужно было иметь друга, с кем бы поделиться. Даже ее отец, который рисковал жизнью, и тот не знает всего.

Мэй положила голову на руки и наклонилась вперед; в течение долгого времени снова царило молчание.

В траве стрекотали кузнечики; Мод слышала гулкие шаги на какой-то отдаленной улице.

В какой мир она попала, переехав из Форт-Уэйна. Куда штату Индиана до Огайо! Здесь даже воздух был другой. Она глубоко вдыхала воздух и оглядывалась в мягком мраке. Будь она одна, то ни за что не решилась бы оставаться на месте, где разыгрались вещи, подобные тому, что она только что слыхала. Как тихо здесь было теперь. Она протянула руку и дотронулась до платья Мэй; она пыталась думать, но ее собственные мысли были такие случайные, они витали в ином, странном мире.

Ходить в театр, читать романы, слушать о пошлых приключениях других людей – как скучна и бесцветна была ее жизнь до встречи с Мэй.

Ее отец однажды потерпел крушение поезда и только чудом спасся. Когда собирались гости, он неизменно рассказывал об этом крушении; как вагоны взгромоздились один на другой и как он, переходя под дождем по крыше вагона, был сброшен, полетел вверх тормашками и чудом упал на ноги в кустах – невредимый, только изрядно ушибленный.

Раньше приключение отца казалось Мод захватывающим – как она была глупа и с каким презрением она теперь думала об этом!

Какую перемену в ее жизни произвело знакомство с Мэй Эджли.

– Ты никому не говори. Поклянись жизнью, что не скажешь!

Рука Мэй схватила ее руку, и обе сидели молча и напряженно, под обаянием какого-то сильного чувства, которое как будто охватывало и траву, и ветви деревьев, и поднималось до самых звезд. Мод казалось, что звезды вот-вот заговорят. Они совсем выступили из неба. «Берегись!» – говорили они.

– У себя на родине он был принцем, – вдруг прервала Мэй тишину, которая стала такой напряженной, что еще одна минута, и Мод закричала бы от ужаса.

– Он жил – о, далеко отсюда. Там, на родине, жил его отец, король, который решил женить сына на дочери соседнего короля, и в тот же день его сестра должна была выйти замуж за брата его невесты.

– Ни принц, ни принцесса никогда не видели тех, с кем им предстояло идти к венцу. Видишь ли, принцам и принцессам это не полагается.

И принц не думал вовсе об этом и был согласен жениться; но однажды ночью им овладело необоримое желание увидеть свою невесту и ее брата, который должен был стать мужем его сестры.