Кони и люди

Мод стала ходить к нему за покупками, как раз ко времени закрытая лавки, а если она не приходила, он ужасно волновался. Он запирал лавку, отходил под навес другого магазина и ждал, повернув голову в сторону улицы, где жила Мод.

Потом он вынимал тяжелые серебряные часы и смотрел на них.

– Гм! – бормотал он и отправлялся домой, останавливаясь несколько раз, чтобы оглянуться, не идет ли Мод.

Было начало июня; семья Велливеров жила уже четыре месяца в Бидвелле, а в течение последнего года пребывания в Форт-Уэйне Мод большей частью болела и очень редко видела мистера Гонта.

Вдруг она получила от него письмо со штемпелем из Кливленда.

«Я нахожусь в Кливленде на съезде „Рыцарей Пифии“[2], – писал он. – Я здесь познакомился с другим вдовцом и мы заняли одну комнату в отеле. Я хотел бы на обратном пути остановиться в Бидвелле, чтобы повидать вас, и со мною вместе приедет мой новый друг. Если вы пригласите кого-нибудь из ваших подруг, мы проведем вечер вчетвером. Если это возможно, то наймите тележку и встречайте нас в пятницу вечером с поезда в семь пятьдесят. Конечно, все расходы на мой счет. Мы поедем куда-нибудь за город. Мне нужно вам сказать кое-что очень серьезное. Пишите мне в Кливленд по адресу отеля и дайте знать, можно ли будет так устроить».

Мод сидела на поле рядом с Мэй и думала об этом письме. Надо немедленно ответить. В своем воображении она рисовала себе живого, быстроглазого лавочника рядом с Мэй – героиней драмы в лесу с Джеромом Гадли, жившей в сказочном мире.

Сегодня, будучи на почте, она подслушала разговор: двое молодых людей обсуждали какой-то бал; он должен был состояться в будущую пятницу в каком-то месте, которое молодые люди называли Росой.

Смелый порыв побудил Мод отправиться в конюшни, где сдавались тележки внаймы, и там она узнала, что Роса находится вниз по заливу Сандаски, в двадцати верстах от Бидвелля.

«Мы поедем туда на бал», – подумала Мод и наняла тележку с парой лошадей; но теперь, лицом к лицу с Мэй, она боялась мысли о лавочнике из Форт-Уэйна и о его приятеле. Мистер Гонт был лысый, и у него были седые усы. Что представляет собою его приятель?

Страх объял Мод, и она задрожала. Когда она хотела начать говорить с Мэй на эту тему, слова не выходили из ее горла.

«Она никогда этого не сделает. Я никогда не сумею уговорить ее это сделать», – с тоской думала она.

* * *

– Здесь лежал больной человек. Он в течение многих недель был на грани смерти. Он лежал в нашем доме, и я все это время не смела спать.

Мэй Эджли высоко строила свою сказочную башню.

Выслушав несколько раз рассказ Мод о том, как на ней хотел жениться сын железнодорожного магната, Мэй решила, что пора ей создать себе романтического возлюбленного. Все, что она читала в книгах, воспоминания детства о слышанных ею романтических приключениях, – все это вдруг заговорило в памяти.

– Был здесь один молодой человек. Ему было всего лишь двадцать четыре года, – рассеяно заметила она, – но какую он вел жизнь!

Она как будто потерялась в воспоминаниях, и в течение долгого времени царила тишина.

Внезапно она вскочила и побежала к тому месту, где на небольшом возвышении росли два клена.

Мод тоже встала с травы; она дрожала от страха. Лавочник был окончательно забыт.

Мэй вернулась и снова опустилась на траву.

– Мне показалось, что за мною следят, – объяснила она свой поступок. – Ты понимаешь ведь, что мне нужно остерегаться – от этого зависит жизнь человека.

Взяв клятву с Мод, что она никогда ни словом не обмолвится о том, что она ей первой расскажет, Мэй приступила к новой сказке.

Однажды, темной ночью, когда шел страшный ливень и ветер потрясал деревья, Мэй выскочила из постели и открыла окно, чтобы наблюдать за грозой. Она не могла понять, что могло побудить ее это сделать. В этом было что-то новое для нее. Какой-то голос вне ее души звал и приказывал ей.

Итак, она открыла окно и стала всматриваться в бушующую мглу.

Ветер ревел и стонал!

Казалось, что все фурии были выпущены на свободу. Даже дом дрожал до основания, и ветер гнул деревья до земли. От поры до времени сверкала такая молния, что при свете ее можно было видеть все, что делалось вокруг.

– Я могла даже различить листья на деревьях.

Мэй подумала, что наступило светопреставление, но она ничуть не была испугана. Трудно было бы объяснить, какое чувство владело ею в ту ночь. Но спать она не могла. Что-то там снаружи как будто звало ее.