Кони и люди

Я по целым ночам лежал и придумывал, как бы напакостить ему, да так, чтобы никто про то не узнал. Я мечтал, что его переедет автомобиль, или балкон ему на голову свалится. Но, впрочем, черт с ним!

Место грума у Гарри Уайтхеда мне было как раз по душе, и Берту тоже. Мы великолепно ужились с ним. Он был рослый негр, отчаянно ленивый, конечно, с добрыми, мягкими глазами, а дрался он, что твой Джек Джонсон[8]!

На его попечении находился большой, черный, рысистый жеребец Буцефал, а на моем – маленький мерин Доктор Фриц, который ни разу еще не проиграл на бегах, когда Гарри бывало выгодно, чтобы он выиграл.

Мы покинули наш город в конце июля в товарном вагоне и до конца ноября вместе с нашими рысаками ездили от одного ипподрома к другому. Хорошее было времечко для меня, должен сознаться. Я часто с состраданием думаю о тех мальчиках, которых воспитывают «порядочными» людьми и посылают в гимназии и университеты, – нет у них такого хорошего друга, как мой негр Берт, никогда они не научатся ни воровать, ни как следует хлебнуть, ни мастерски ругаться. А уж о том, чтобы пройтись козырем в грязных брюках и в одной сорочке с засученными рукавами перед трибунами, на которых сидит разодетая публика… Э, стоит ли о них говорить! Эти остолопы ничегошеньки не видели на своем веку.

А вот я так видел!

Берт научил меня, как массировать рысака, и как бинтовать ему ноги, и как выпарить его, и еще многому, что необходимо знать каждому настоящему мужчине. Берт мог забинтовать ногу так, что вы подумали бы, будто это кожа лошади, если только бинт бывал того же цвета. И он, наверное, был бы превосходным жокеем, вроде Мерфи или Уолтера Кокса, не будь он негром.

Черт меня возьми, вот весело бывало!

Доберемся, скажем, до уездного городка в субботу или в воскресенье, а ярмарка и бега начинаются только во вторник – и длятся до самой пятницы.

Доктор Фриц, предположим, участвует в рысистом состязании во вторник, а в четверг Буцефал всех «на лопатки положит».

Поэтому у меня бывало сколько угодно свободного времени; идешь послушать, что говорят люди, знающие толк в лошадях; посмотришь, как Берт одним ударом сшибет с ног какого-нибудь нахала. И вот узнаешь многое и о лошадях, и о людях, что пригодится на всю жизнь, если сумеешь толком «засолить» про себя все, что ты слышал, чувствовал и видел!

Кончились бега – Гарри назад домой во всю прыть, ибо там у него много лошадей было, которых он давал внаймы, а мы с Бертом запряжем Доктора Фрица и Буцефала в легкие колясочки и едем себе на следующую ярмарку – не торопясь, чтобы не разгорячить лошадок.

А потом все сызнова.

Черт возьми, господи ты боже, что за наслаждение – все эти дубки и березки, и сосенки, белые, красные, черные, что растут вдоль дороги! Как они пахнут! Берт поет – и чудно поет – какую-нибудь грустную песню. Девчонки на нас из окон смотрят. Можете себе утереть нос вашими университетами! Я лучше вашего знаю, где нужно получить образование.

Приедем в какой-нибудь городок, скажем, в субботу вечером, и Берт говорит:

– Заночуем здесь.

Сделано!

Отведешь лошадок в стойло, накормишь и напоишь их, а потом выберешь из сундучка воскресные тряпки.

Пройдемся с Бертом по главной улице, и все это на нас смотрят – видят, что идут спортсмены.

Это было до того, как запретили водку – этакое идиотство! – зайдем мы с Бертом в салун, сядем, а вокруг нас тотчас собирается деревенщина; обязательно найдется один, который хочет показать, что он тоже что-нибудь в лошадях смыслит, и начнет расспрашивать. А ты ври сколько влезет! Конечно, лошади мои собственные, и какие лошади!

Кто-нибудь из пареньков обращается к Берту: «Не выпьете ли с нами рюмочку?» А Берт так и ошарашит его своей важностью и так небрежно ответит: «Ну что ж, ладно, пожалуй, выпью с вами. Одну четверть, я согласен». Ах, черт возьми!

Но вовсе не об этом хотел я вам рассказать.

Вернулись мы в конце ноября, и я обещал матери, что навсегда покончил с бегами и с рысаками. Много чего приходится обещать матери, и все потому, что она ничего не понимает.

И так как в моем родном местечке не стало за время моего отсутствия больше работы, чем было раньше, то я отправился в Сандаски и снова нашел хорошее место по уходу за лошадьми. Хозяин мой занимался – да чем только он не занимался! Породистые жеребцы для случки, и наемные лошади, и угольное дело, и амбары для хранения вещей, и контора по продаже недвижимости.

У меня было хорошее место, хорошие харчи, недурная койка в овине, выходной день каждую неделю, а работа – знай насыпай овса и сена орде добродушных битюгов, которые вряд ли могли бы померяться в беге с лягушкой.

Я не мог ни на что пожаловаться, да еще и домой посылал денежки.

И вот, как я было начал вам рассказывать, открылись осенние бега в Сандаски. Я получил отпуск в полдень, надел выходное платье, новый коричневый котелок, крахмальный воротничок и пустился в путь.

Раньше всего я отправился в город пошататься с бездельниками. Я всегда говорил себе: «не ударь в грязь лицом» – и вел себя сообразно с этим.