А как понять антитезу на с. 65: «Прежде массовый человек со спокойной душой уходил в вечность, сохраняя верность обреченной культуре… Сегодня он осознал, что имеет шанс выжить, растождествившись с врожденными ценностями и усвоив более эффективные»? Неужели Яковенко считает, что субъект, променявший некие «врожденные» (???) ценности на «более эффективные», обретает на Земле бессмертие, недоданное эдемским змием Адаму? А что прикажете думать, когда сочинитель, смеющийся над теми, кто приравнивает Россию к «пупу земли» (с. 7), и не устающий твердить о любой «эсхатологичности» как о подлежащем изживанию рудименте Средневековья, вдруг берется утешать ту же Россию в ее предполагаемом историческом поражении тем, что она-де «другая, вторая Европа, Святая, небесная, которая ныне не в лидерах. Да и не может им быть, ибо такое лидерство означает полную погруженность в сущее, сиюминутное, земное. Однако в некоторой эсхатологической перспективе именно она окажется центром Вселенной, надеждой всего человечества» (с. 62)?
Что это, издевка над теми, кто заговорил бы об «эсхатологической перспективе» и «центре Вселенной» на полном серьезе? Или же это постмодерное перемешивание идеологических клише в салат из «святой Руси» и «святой эффективности», «святее которой ничего нет и не будет»? Для меня данный пассаж обнаруживает, и даже слишком уж наглядно, прагматическую связь между декламациями насчет «трансцендентной России», предназначенной «нести в мир духовность», не растрачивая себя в геополитике, и калькуляциями вокруг «нерентабельности» земной России вместе с надеждами с кого-то сколько-то чего-то получить за ее сворачивание как не окупившейся лавочки. И поневоле воспринимаешь эти утешительные и льстящие России сентенции как хорошо рассчитанную анестезию.
Отечественные либералы твердят о мощи традиционализма и архаики в России, грозящих заглушить молодую поросль либерально-модернистского сознания. К сожалению, книга Игоря Яковенко в очередной раз обнаруживает уязвимость этого сознания в российском обществе, связанную не с «враждебным окружением», а с собственной его фрагментарностью, склонностью либерального дискурса выливаться в
На фоне столь безоглядного преследования «целей веселости» не сразу оцениваешь всю прелесть стилистической небрежности на с. 35, вдруг прочитав, что «в глубине пространства Востока сложилась чисто восточная версия христианства, имманентная качеству последнего… Соответственно в глубине Запада формируется имманентная качеству Запада протестантская церковь». Умилительно слышать от оговорившегося симпатизанта «не Рождества, а нормального
XI ОТКРЫТОЕ ОБЩЕСТВО, ИЛИ НОВЫЕ ЦЕЛИ ДЛЯ ЕВРОПЫ Семантическая алхимия Джорджа Сороса