Конкистадор

Единственной женщиной, достойной такого вождя, как он, была сильная духом Лусеро, готовая следовать за ним в самых рискованных путешествиях, с телом амазонки, которое в любви способно подарить грубое удовольствие двух столкнувшихся необузданных стихий.

И тут он внезапно набросился на нее в порыве страсти, с обезумевшими глазами и трясущимися от возбуждения руками.

Лусеро, с мужской ловкостью увернувшись от его натиска, заскочила внутрь дома. Глаза ее полыхнули гневом. Голос стал хриплым, как уже случалось однажды, когда она сражалась рядом с Куэвасом, отбиваясь от толпы вооруженных индейцев.

– Какая низость! Поступок, достойный дикого индейца! – срывающимся от переполняющих ее эмоций голосом воскликнула Лусеро. – И это вы, ваша светлость, дон Алонсо, творите это?

Она потянулась рукой к мечу мужа, висящему на стене, и выхватила его из ножен с такой яростью, что все остальное оружие закачалось и обрушилось на пол.

Не задумываясь о том, что может ранить Охеду, ослепленная своей яростью, Лусеро вытянула руку, коснувшись острием меча груди человека, который охотился за ней.

На мгновение оба замерли. В порыве своего гнева она казалась еще выше, и с каким-то превосходством смотрела на этого разъяренного самца, который был ниже ее ростом и которого девушка пыталась обуздать с помощью меча.

Ситуацию изменила удивительная ловкость «того, у кого быстрые ноги».

Лусеро вдруг потеряла его из виду, и тут же рука, словно железные наручники сдавившая правое запястье, заставила ее выронить оружие.

Она вдруг почувствовала, как твердые, обволакивающие и беспокойные, словно живой металл, мужские руки стиснули ее тело.

Лусеро отчаянно сопротивлялась этому натиску. Она поняла, что капитан вот-вот одержит верх, и ощущение того, что ей придется сдаться против своей воли, еще больше усилило ярость.

Девушка почувствовала на губах поцелуй Охеды, и в ответ укусила его до крови. Рана еще больше усилила агрессию нападавшего, и он, словно Лусеро была врагом, встряхнул ее так, что она согнулась пополам.

Лусеро упала на пол и, понимая всю свою беспомощность против такого ловкого и сильного противника и то, что в конечном итоге он все равно справится с ней, попыталась использовать голос.

Кричать и звать на помощь – бесполезно, вряд ли кто-нибудь услышит ее. Индейцы, работая в саду, находятся слишком далеко, две служанки стирают одежду в ближнем ручье. Но она все равно интуитивно начала говорить, полагая, что в данный момент слова могут стать ее единственным оружием.

Защищаясь из последних сил, хрипя, Лусеро призывала на помощь уважаемого Хуана де ла Косу, просила защиты у своего Фернандо, словно голосом могла материализовать их.

Произнесенные несколько раз подряд два этих имени возымели действие, и железные тиски, сковавшие молодую женщину, ослабли, она смогла приподняться, столкнув с себя это враждебное тело, которое перестало давить на нее своей тяжестью.

Встав, Лусеро продолжила:

– И ваша светлость считает себя рыцарем? Прийти сюда и попытаться силой украсть жену товарища, который всегда был готов пожертвовать своей жизнью во имя дружбы с вами, который уехал в далекие края трудиться на благо вашей светлости! Вам не стыдно при мысли о том, что скажет о вашем бесчестном поступке Пресвятая Дева, ваша заступница?

Оба неподвижно замерли лицом к лицу, лишь в нескольких шагах друг от друга. Охеда стоял, опустив руки и склонив голову на грудь, глядя в пол, а по лицу его сбегала струйка крови. Имена отсутствующих друзей, упоминание Пресвятой Девы, рыцарем которой он называл себя, привели его в чувство, заставили устыдиться и присмиреть. Он был похож на пьяного, недавно очнувшегося от белой горячки при помощи сильнодействующих лекарств.

Его вид был таким жалким, что Лусеро, забыв о своей ярости, смотрела на него с состраданием.

– Уходите, дон Алонсо, – сказала она. – По счастью, мы были одни, и я верю, то, что произошло между нами, никогда не повторится. Что касается меня, я уже забыла об этом.

Рыцарь Пресвятой девы шаг за шагом отступал к выходу. Вдруг он резко обернулся, словно намеревался повторить свое нападение.

Лусеро не пошевелилась. Она спокойно сидела, словно прочла его мысли.

Она наблюдала, как дон Алонсо опустился перед ней на колено, одновременно ища ее пальцы.

Трижды он поцеловал ей руку, орошая капающей с лица кровью и своими слезами.

Он не произнес ни слова, но Лусеро догадалась о значении этих поцелуев, которые словами раздавались у нее в ушах:

– Благодарю вас! Благодарю!..

Отважный идальго, такой неистовый и непостоянный в своих страстях, был благодарен ей за это отчаянное сопротивление, за то, что ее призывы помешали ему совершить бесчестный поступок по отношению к своему лучшему брату по оружию.

V О соперничестве двух губернаторов и о том, как Охеда наконец отправился на завоевание золотых земель Азии, перед этим во всеуслышание пообещав отрубить головы своим врагам