Конные варвары

— Орёл! — Объявил он с уверенностью, которой не чувствовал. Он видел птицу, похожую на орла, высоко над вершинами гор.

— Сильный тотем, — сказал Шейнин. На него это явно произвело впечатление. Он посмотрел на мёртвого воина и пнул его носком ноги. — У него были мороны, были шкуры. Женщина не может получить их.

Он подозрительно взглянул на Язона, ожидая ответа. Ответ получить было не трудно, женщины сами собственность, не могли иметь собственности. А добыча переходила к победителю. Но никто не мог обвинить в скупости Язона дин-Альта, пожертвовавшего несколькими второсортными моронами и подержанными шкурами.

— Конечно, они принадлежат тебе, Шейнин. Это справедливо. Я и не думал брать их, о нет! А ночью я побью эту женщину за её поступок.

Ответ был правильный, и Шейнин принял добычу как должное. Он отвернулся и пошёл, бросив через плечо:

— Он не был хорошим бойцом, если его смогла убить женщина. Но у него осталось два брата…

Это что-то означало, и Язон призадумался, пока толпа рассеивалась, забрав с собой мертвеца. Мета и Гриф закончили ставить камач и внесли внутрь все их добро. Язон сам внёс сейф и послал Грифа подогнать поближе коз — убийство могло вызвать неприятности.

Они начались даже раньше, чем он ожидал. Послышались глухие удары и резкий крик снаружи. Язон бросился к выходной двери. Когда он выбежал, события были уже позади. С полдюжины, вероятно, родственников убитого, решили отомстить, напав на Грифа. Большинство из них были старше его. Они надеялись быстро справиться с ним и убежать. Но получилось совсем не так. Трое схватили его и хотели держать, пока остальные будут бить. Двое из этих троих, теперь без памяти лежали на земле — пиррянин ударил их головами друг об друга — третий, получив удар в пах, корчился от боли. Гриф коленом прижал к земле четвёртого, в то же время намереваясь сломать ногу пятому, выворачивая её за спину. Шестой пытался убежать, и Гриф уже достал нож, чтобы помешать этому.

— Оставь нож! — Крикнул Язон, помогая беглецу сильным пинком в зад. — С нас и так довольно неприятностей от одного убийства.

Нахмурившись, лишённый удовольствия полной победы, Гриф издал воинственный крик и нажатием колена и рук извлёк из своих противников стон. Потом он встал и презрительно смотрел, как они хромая, удирают с поля битвы: кроме быстро черневшего синяка под глазом и порванного рукава, у него самого не было никаких повреждений. Язон старался говорить спокойно, когда велел ему идти в камач, где Мета приложила к глазу мальчика холодный компресс.

Язон плотно закрыл входной клапан.

— Что ж, — сказал он, пожимая плечами, — никто не скажет, что первое впечатление от нас было слабым.

Глава 8

— Хотя у них были огненные мечи,
Они умирали в бесчисленном количестве.
Тучи наших стрел поражали чужестранцев.
И гнали с наших пастбищ…

— Я говорю голосом Темучина, я, Аханк, его капитан, — произнёс воин, отбрасывая в сторону клапан камача Шейнина.

Язон прервал свою балладу «О летающих чужестранцах» и медленно обернулся, чтобы увидеть того, кто вызывал желанный перерыв. Горло его пересохло, он устал, много раз повторяя одну и ту же песню. Его рассказ о поражении космических пришельцев был популярен в лагере.

Новоприбывший, несомненно, был офицером высокого ранга. Его нагрудник и шлем сверкали и не были иссечены, наоборот, на них сверкало несколько драгоценных камней. Он вошёл прихрамывая, косолапо ставя ступни, и остановился перед Шейнином. Его рука лежала на рукояти меча.

— Чего хочет Темучин, — холодно спросил Шейнин, тоже положив руку на меч. Ему не понравились манеры новоприбывшего.

— Он хочет услышать жонглёра по имени Язон. Тот должен явиться немедленно.

Глаза Шейнина превратились в узкие щёлки.

— Сейчас он поёт для меня. Когда кончит, пойдёт к Темучину. Кончай песню, — сказал он, обернувшись к Язону.

Для вождя кочевников, все остальные вожди были равны, и его трудно было убедить в чём-либо. Темучин и его офицеры были достаточно опытны и знали, как убеждать.

Аханк резко свистнул и в камач ворвался взвод тяжеловооружённых воинов с натянутыми луками. Шейнина убедили.

— Я устал от этого хрипа, — заявил он, зевая и отворачиваясь. — Сейчас я буду пить ачад с одной из моих женщин. Все уходите.

Язон вышел в сопровождении почётной охраны и направился к своему камачу. Офицер остановился и широкой ладонью ткнул его в грудь.

— Темучин будет слушать тебя сейчас. Иди туда.

— Убери руку, — сказал Язон тихо, так, чтобы не слышали ближайшие солдаты. — Я надену лучший костюм и натяну новую струну; одна из струн порвана.

— Иди туда, куда тебе приказывают, — громко сказал Аханк, оставив руку на прежнем месте и ещё раз толкая Язона.