Конные варвары

— Он мог жить ещё несколько дней. У него оставались ещё руки и ноги. — Сказал Темучин. — Если бы он продержался подольше, может быть я помиловал бы его на третий день. А может и нет. Я слышал о человеке, который продержался так целый год, пока не настал его последний день.

— Очень интересно, — сказал Язон. — Я слышал об этом обычае, но вижу впервые. — Нужно было что-то предпринять. Он услышал топот моронов снаружи и крики. — Ты слышишь? Слышишь свист?

— Ты сошёл с ума? — Удивлённо спросил Темучин. Он гневно махнул рукой и лишившегося сознания человека унесли, его отрубленные конечности тоже убрали.

— Это был свист, — сказал Язон, идя к выходу. — Я должен выйти. Сейчас я вернусь. — Офицеры в шатре были ошеломлены не меньше Темучина. Никто так не прерывал аудиенцию у вождя.

— Одну минутку, я сейчас.

— Стой! — Крикнул Темучин, но Язон был уже у выхода. Охранник преградил ему путь, вытягивая меч. Язон толкнул его плечом — тот покатился по земле — и вышел.

Охранники, стоявшие снаружи, не обратили на него внимания, они следили за теми, кто входит. Идя спокойно, но не быстро, Язон повернул направо и достиг угла камача раньше, чем преследователи выскочили наружу. Сзади послышались крики и охота началась. Язон завернул за угол и изо всех сил побежал вдоль стены.

В отличие от меньших, круглых камачей, это был прямоугольник, и Язон достиг следующего угла и завернул за него раньше, чем разъярённая толпа смогла увидеть, куда он делся. Крики продолжали звучать за ним, а он изо всех сил бежал вдоль стены. Только добежав до передней стены, он замедлил шаг и повернул за угол.

Преследователи рассыпались в разных направлениях, их крики звучали в отдалении, как собачий лай. Два охранника у входа тоже приняли участие в охоте, а все стоявшие поблизости глядели в разных направлениях. Язон спокойно подошёл ко входу и вошёл внутрь. Темучин, гневно шагавший по камачу, услышал, что кто-то вошёл.

— Ну! — Крикнул он. — Поймали… Ты? — Он отступил на шаг и выхватил сверкающий меч.

— Я твой верный слуга, Темучин, — спокойно сказал Язон, разводя руками, но не отступая. — Я пришёл сообщить тебе о нарушениях твоего указа среди племён.

Темучин не ударил, но не опустил меч.

— Говори быстрее, твоя смерть у меня в руке.

— Я знаю, ты запретил стычки среди тех, кто служит тебе. Но люди напали на мою служанку, которая убила воина, напавшего на неё. Я был рядом с ней с того дня, как это случилось и до сего дня. Я попросил достойного доверия человека следить за ней и сообщать мне. Я услышал его свист; он не осмелился войти в камач Темучина. Я только что разговаривал с ним. Вооружённые люди напали на мой камач в моё отсутствие и захватили моих слуг. Но я слышал, что для всех, кто служит Темучину, существует один закон. Я прошу у тебя справедливости.

За Язоном послышался топот и вбежали преследователи. Они остановились в недоумении при виде стоящих лицом к лицу Язона и Темучина, со все ещё обнажённым мечом.

Темучин смотрел на Язона. Меч его слегка дрожал в руке. В молчании был ясно слышен стук его зубов, когда он опустил меч остриём в грязный пол.

— Аханк! — Выкрикнул он, и офицер выбежал вперёд, хлопнув себя по груди. — Бери четыре руки людей и скачи в племя Шейнина из клана Крысы…

— Я могу показать… — Прервал его Язон.

Темучин повернулся к нему, приблизил своё лицо так, что Язон ощутил его дыхание на своих щеках, и сказал:

— Заговоришь ещё раз без моего разрешения — умрёшь!

Язон молча кивнул. Он знал, что и так перегнул палку. Помолчав, Темучин отвернулся к офицеру:

— Отправляйся к Шейнину и прикажи ему выдать тех, кто захватил пиррянских слуг. Приведи их сюда.

Аханк побежал к выходу, салютуя по пути; в окружении Темучина повиновение расценивалось выше вежливости. Темучин в дурном настроении ходил взад и вперёд, офицеры молча отступили к стенам, некоторые выскользнули наружу. Только Язон стоял прямо — даже тогда, когда разъярённый вождь помахал перед его носом кулаком.

— Почему я позволяю тебе все это? — Он спросил его с холодной яростью. — Почему?

— Могу я ответить? — Спросил Язон спокойно.

— Говори, — проревел Темучин, нависая над ним, как падающая гора.

— Я вышел из камача Темучина потому, что это была единственная возможность добиться справедливости. Я был уверен в справедливости вождя.

Темучин молчал, но глаза его гневно сверкали.

— Жонглёры не знают племени и не носят тотема. Так и должно быть, ибо они ходят от племени к племени и не должны хранить верность. Но я должен сказать тебе, что родом я из племени пиррян. Они прогнали меня, и поэтому я стал жонглёром.

Темучин не задал напрашивающегося вопроса, и Язон был вынужден продолжать. Нельзя было допустить, чтобы молчание затянулось.

— Я должен был уйти, потому что… мне трудно об этом говорить… сравнительно с другими пиррянами… я слишком слаб и труслив…