Коновницыны в России и в изгнании

В Северо-Западном корпусе приблизительно тысяч 12 штыков и сабель. Корпус состоял из отрядов Балаховича, Конного полка (командует брат Булак-Балаховича), Георгиевского полка (кадров Георгиевского батальона, командует полковник Микоша), Талашского полка (сформирован из рыбаков Чудского озера, командует полковник Талаш-Келпша), Балтийского батальона (сформирован из прибалтийских дворян, командует полковник Вайс, бывший стрелок Императорской Фамилии), Балтийского эскадрона (сформирован из офицеров прибалтийцев, все на прекрасных лошадях из своих имений) и различных других небольших отрядов.

Двенадцатого июня наши войска взяли крепость «Красная Горка». Это был первый большой успех. Однако туда вскоре подошел Балтийский флот, высадил десант – пришлось отступить из крепости.

Как-то мне нужно было зайти в бывшую Земскую Управу. Вхожу… длинная комната. С двух сторон выставлены красные военнопленные. Вскоре туда вошел Балахович со своим ординарцем… Подходит к первому: «Крест на шее носишь?» Пленный ничего не отвечает, переминается с ноги на ногу. «Расстегни ворот рубахи!» Он ее расстегивает, креста нет. Балахович бьет стеком по лицу. «Расстрелять». У второго тоже не оказалось креста, он поступает с ним также. У кого оказался крест, тот был сейчас же зачислен в его сотню.

В один из ближайших дней Булак-Балахович посетил мою мать. Его появление было очень живописно: в черкеске, на прекрасном коне, за ним всадник со значком начальника и ординарцы. Все скачут галопом. Балаховичу лет 30. В немецкую войну он был в Курляндском уланском полку, а в конце войны в партизанском отряде Пунина. Он носил на черкеске 16 золотых нашивок за ранения, Георгиевский крест и золотое оружие. Дальнейшая история его следующая: после Брест-Литовского мира большевики стали формировать в Гдове пограничную стражу. Балахович предложил свои услуги для формирования пограничного полка, выдав себя за студента революционера, активного большевика и кавалерийского офицера военного времени. Когда он получил согласие, то немедленно приступил к делу: набирал старых кадровых офицеров и унтер-офицеров, а служебное помещение задрапировал красной материей, повесив на стены огромные портреты вождя коммунизма. Встречаясь с комиссарами и чекистами, он их упрекал в бездействии и в недостаточной бдительности. Местные большевики, боясь доноса, всячески старались ему угодить.

Когда формирование было закончено, и между офицерами и унтер-офицерами появилась спайка и доверие, он выстроил полк, арестовал и тут же расстрелял коммунистов и комиссаров, сказав, что полк сейчас идет на соединение с Белыми в Псков. «Кто не желает, два шага вперёд». Никто не вышел и полк, сняв красные звезды, без затруднения пришел в Псков, откуда, вместе с местными отрядами, вскоре отступил в Эстонию.

В Гдове я встретил фельдшера, который предлагал нам в свое время передать письмо брату. Он был в офицерской форме. «Наконец я могу опять надеть форму» – сказал он, здороваясь, при встрече. Я ему ответил, что тоже записался в армию и пожелал ему успеха, внутренне упрекая себя за бывшее к нему недоверие. Мы расстались, через два дня я проходил по городу и увидел его повешенным на трибуне, с которой комиссары ещё недавно говорили свои громовые речи. Я узнал в комендантском управлении следующее: он был назначен дежурным по гарнизону, и тогда выяснилось, что он не имел никакого представления не только в военных уставах, но вообще о военной службе. Следствие установило, что он был агентом ЧК.

В Гдове появились беженцы: баронесса Розен с двумя дочерьми. Она, псковская помещица, сама с дочерьми пригнала из имения 80 коров. В Кярове поселились старый барон и баронесса Тизенгаузен, помещики Ямбургского уезда. Из Луги бежала генеральша Добровольская с сыном. Сын моих лет и тоже записался в белую армию. В Гдов назначен новый комендант, полковник лейб-гвардии Семеновского полка Штейн. Он поселился в нашей квартире.

Брожу по городу… Жаркий солнечный день… По голубому небу медленно плывут причудливые облака. Около старого крепостного вала расправа: расстрелы. На траве бесформенная масса человеческих тел, облитых кровью с перемешанными серыми комочками мозгов. Время от времени в этой массе судорожно двигаются рука или нога. Голов не видно…

В стороне стоят или сидят люди, ожидающие своей очереди. Они, не торопясь, раздеваются и, оставшись в одних рубахах, подходят… Залп из шести винтовок в головы… Снопы вылетающих мозгов, ноги подкашиваются, они падают… Остальные медленно раздеваются… Расшнуровывают башмаки… Опять залп… Среди расстреливающих узнаю мальчишку с карабином из передней ЧК. Сейчас он в солдатской форме с желтыми погонами… Становится жутко от этой картины, ухожу… А по голубому небу все также медленно плывут причудливые облака.