Константа переменчивого века (СИ)

— Ага. Ну, с полицейскими, которых я потом могу шантажировать, угрожая испортить тебе настроение, чего они категорически не любят. Не представляешь, сколько интересной информации можно получить таким образом.

Работа. То, от чего он предложил отказаться.

Нет.

То единственное, что всегда будет с ним. Убийства будут происходить постоянно, их необходимо раскрывать.

— Работа, — повторил Холмс, прислоняясь к стене и нажимая на слив. — Почему нет?

*

Лестрейд вышвырнул его с места преступления, как только понял, что Шерлок под кайфом.

— Похоже, — усмехнулся он, оказавшись на заднем сидении машины, — ты победил.

— В самом деле? — Майкрофт сел рядом. — Потому что мусоркой воняешь ты, а мне приходится лишь нюхать?

— У меня нет ничего, — рассмеялся Шерлок. — Ничего, что я могу контролировать и оберегать. А у тебя… у тебя и люди, и машины, и она, — он уронил голову на спинку сидения. — Ты победил. Мы поменялись местами. У меня ведь всё было, а теперь… теперь… — он помотал головой, как отряхивающаяся от воды собака. — Ты его на это подбил.

Майкрофт отвёл взгляд.

— Я не… никогда не хотел, чтобы вышло вот так, Шерлок.

— Почему нет? — спросил тот, уставившись в никуда, когда машина тронулась. — Я предложил ему всё, но это оказалось недостаточно хорошо…

— Он оказался недостаточно хорош, — твёрдо возразил Майкрофт. — Он оказался недостаточно хорош, Шерлок.

*

Обнаружилось, что проходить реабилитацию во второй раз гораздо хуже. Раньше у него была причина, он видел последствия своих действий, которые настолько его ошеломили, в буквальном смысле отрезвив.

Теперь… только бесконечность. Не было света, не было вознаграждения, не было Джона.

Ничего. Лишь нескончаемая бессмысленность.

*

Один из соседей по клинике постоянно смотрел мыльную оперу. Австралийскую, из тех, где герои обязательно повышают интонацию в каждой фразе, будто задают вопрос.

Если существует милосердие в этой жизни, то это избавление от дебильной программы.

— Почему она не видит, какой он? — спросил один из постоянных зрителей.

— Любовь ослепила, — пошутил второй.

*

Ослепила любовь.

Он запросто может понять, как кто-то был убит, улики, причины; может рассказать историю всей жизни после одного только взгляда на место преступления. Но был отвлечён, фокус рассеялся.

Что, если он оперировал только толикой своих возможностей? Говорят, человек использует малую часть своего мозга. Вдруг, поддавшись чувствам и эмоциям, он на самом деле и не концентрировался вовсе?

Слепота от любви.

Недостаток.

*

Контроль.

Он ему необходим.

Раньше он просто не осознавал, был ли голоден или устал. Теперь же это стало вызовом.

Если получится полностью подчинить своё тело, игнорировать его и концентрироваться на том, что действительно имеет значение, значит, он сможет взять под контроль и своё сердце.

Сможет избавиться от всех бесполезных идей.

*

Можно сравнить этот процесс с заточкой лезвия. Раньше, наверняка будучи острее многих, он, тем не менее, не был лучшим, насколько для него возможно. И неважно, если кто-то порежется из-за того, что исчезнет излишняя гибкость или даже тупость, ограждавшая, лишь бы не навредить контактом. У него была цель, и целью было не стать тем, кого считают милым, кто всем нравится и кого любят, но думать и решать.

— А ты изменился, — заметил как-то раз Энди, пока они ждали окончания суда: Энди собирался взять интервью у подозреваемого, а Шерлок явно намеревался продолжить изводить инспектора.

— Мне об этом известно, — ответил Холмс.

— Счастлив?

— Лучше справляюсь с работой.

Откинувшись на спинку стула, Энди вытянул ноги.

— Что ж, зато не врёшь, — пробормотал он и глотнул кофе.

*

— Ты стал совсем скотиной после того, как остался без своего бойфренда, — прошипела ему Донован.

Бойфренда?

— Не знал, что у меня он был, — легко ответил Холмс.

Лестрейд здорово испугался.

Он никогда не называл Его так. Никогда.

*

— Партнёры? Типа как ковбои? — сонно переспросил Джон, укладываясь поудобнее рядом с ним.

— Если хочешь, — насмешливо согласился он.

*

Нужно перестать видеть сны. Вспоминать. Такое ощущение, будто Джон преследовал его, когда было нечем заняться и не о чем думать.

Работа. Вот что важно. Без неё мозг словно загнивал, возвращаясь к бесполезным сантиментам и мечтам.

Работа держала в тонусе. Только его разум имел значение; тело — лишь транспорт, а сердце и вовсе лишь отвлекало и никогда не стоило внимания.

И всё же, когда почти целый год прошёл с момента их последней встречи, все эти мысли не смогли удержать сердце от того, чтобы не колотиться бешено от ужаса, едва стало известно о ранении Джона.

Комментарий к Утопающий

1 — на самом деле это такие двойные печеньки с кремом в центре. Выглядят вот так: http://i.dailymail.co.uk/i/pix/2012/06/22/article-2163095-0AC12FA9000005DC-676_468x286.jpg

2 — если в общих словах, то фраза берёт своё начало в 1800-х годах, когда джин был самой дешёвой выпивкой и очень много людей жили за чертой бедности. Джин позволял настолько забыться, что «глушил» даже материнские инстинкты (если таковые были). Как-то так.

========== Всё хорошее… ==========