Константинополь и Проливы. Борьба Российской империи за столицу Турции, владение Босфором и Дарданеллами в Первой мировой войне. Том I

Относительно беседы, которую имел минувшим летом Протопопов с агентом германской миссии в Стокгольме, я узнал, при условии сохранения полного секрета, от лица, при этом присутствовавшего, что германский агент указывал на большой вред, который нанесет России продолжение войны, тогда как только союз с Германией сможет спасти трон и порядок в России. Великобритания хочет продолжать войну до того момента, когда Россия будет окончательно истощена в финансовом и экономическом отношении, чтобы эта последняя не могла более служить препятствием к осуществлению тайных замыслов Великобритании. Франция не может продолжать борьбу ввиду недостатка в людях; с другой стороны, всегда легко найти способы договориться с нею. Что касается Италии, то население там желает мира, и лучшим доказательством ее неуверенности относительно будущего служит тот факт, что она не объявила войны Германии. Если Россия потребует свободы плавания в Дарданеллах, то этот пункт не помешает заключению мира, так как, несомненно, можно будет найти modus vivendi. Почему не рассмотреть возможность положить предел этой кровопролитной борьбе? Почему не попытаться стать на почву взаимного доверия?

Согласно моему осведомителю, Протопопов потерял всякий кредит не потому, что он беседовал с германским агентом, но потому, что он ему дал понять, что по приезде в Россию он даст отчет о сообщении, которое ему было сделано.

220. Российский посланник в Стокгольме А. В. Неклюдов министру иностранных дел Н. Н. Покровскому

Письмо

8/21 декабря 1916 г. Доверительно.

Милостивый государь Николай Николаевич,

Мне крайне прискорбно, что в первом же официальном обращении моем к вашему высокопревосходительству я должен затронуть весьма неприятный для меня лично вопрос, который послужил уже предметом двух секретных телеграмм, обмененных 29-го и 30-го минувшего ноября между гофмейстером Нератовым и мною.

В открытом письме, опубликованном петроградскими газетами 28 ноября, г. управляющий министерством внутренних дел, обеляясь перед общественным мнением во взводимых на него обвинениях, говорит, между прочим, и о наделавшей столько лишнего шума встрече и беседе своей с некиим Варбургом, крупным гамбургским негоциантом.

Вот что я знаю по поводу этой встречи и этой беседы:

В день отъезда г. Протопопова, графа Олсуфьева и профессора Васильева обратно в Россию я встретился с этими господами около трех часов в вестибюле гостиницы, дабы вести их к шведскому министру иностранных дел Валленбергу, свидание с коим я для них заранее устроил. Я нашел в вестибюле г. Протопопова и гр. Олсуфьева, и мы вместе дожидались проф. Васильева, — когда Протопопов сообщил мне, что он должен в 4 часа встретить у своих попутчиков, г-на и г-жи Поляк, какого-то богатого германского негоцианта, имя коего я тут впервые услышал.

Граф Олсуфьев сказал при этом, что и его интересует встреча с этим немцем, так как она может пролить некоторый свет на состояние умов в Германии. Не отрицая этого интереса, я, однако, тут же предупредил г. Протопопова относительно вероятного содержания подобной беседы. «Собеседник будет уверять Вас в любви немцев к России и рисовать радужные перспективы сепаратного мира, союза против общего врага — Англии и русско-германского кондоминиума в Константинополе, под условием некоторых поправок нашей западной границы в пользу Германии. Ничего более интересного немец, по всему вероятию, Вам не скажет».

На этом разговор наш с г. Протопоповым и графом Олсуфьевым прекратился, и мы отправились вчетвером к г. Валленбергу.

Мне не пришло тогда в голову отговаривать г. Протопопова от этого свидания с немцем, который не имел в Стокгольме никакого официального положения и о котором я вообще первый раз слышал. В мои обязанности совершенно не входило руководить действиями товарища председателя государственной думы и главы «парламентской депутации», только что объехавшей союзные с нами страны, — поскольку действия эти не относились к шведской почве и к шведским официальным или общественным деятелям. К тому же г. Протопопов отнюдь и не спрашивал моего совета, а только сообщил мне, что у него будет такое-то интересное свидание.

В тот же день при отъезде, на вокзале, г. Протопопов, в присутствии графа Олсуфьева и профессора Васильева, сообщил мне содержание своей беседы с Варбургом, каковая отвечала в общем моим предположениям и ничего предосудительного по отношению к г. Протопопову не представляла.

Я тогда не придавал этой беседе никакого значения. Но когда она послужила предметом полемики в нашей печати, я, в начале августа с. г., в бытность мою в Петрограде, несмотря на постигшее меня только что тяжелое горе, посетил г. Протопопова и попросил его вместе со мною возобновить с памяти все, что касалось инцидента встречи его с Варбургом; оказалось, что г. Протопопов помнил инцидент совершенно так же, как помнил его я, как я его выше изложил.