Константинопольская и Русская Церкви в период великих потрясений (1910-е – 1950-е гг.)

В 1909 г. была предпринята попытка командировать в Константинополь епископа Владимира в качестве апокрисиария – представителя Поместной Российской Церкви. Первоначально Вселенский Патриарх Иоаким III благосклонно отнесся к этому намерению. Российский посланник в Константинополе Н.В. Чарыков 13 декабря 1909 г. высказал мнение, что посещение Владыкой Владимиром русского посольского храма в принципе возможно, но только при условии соблюдения канонических норм и тех форм, которые считаются Патриархией достаточными для предотвращения недоразумения. Настоятель же посольской церкви архимандрит Иона (Вуколов) не находил посещение епископом целесообразным, так как вопрос обсуждался на заседании Константинопольского Синода, и митрополиты Ксанфийский и Писидийский были против допущения Владыки Владимира к служению в городе. Они высказывали опасения, что русские хотят поставить в Константинополе экзарха, наподобие болгарского, а поминовение епископа Владимира на богослужении противоречит церковным канонам. Отмечая, что «настроение тревожное и опасное», архимандрит Иона рекомендовал ради церковного мира отказаться от посещения[491].

Согласно материалам дипломатической переписки митрополит Санкт-Петербургский Антоний (Вадковский) уже приготовил письмо к Патриарху Иоакиму III с просьбой о разрешении епископу Владимиру служения в русской церкви, однако в ходе дальнейшего обсуждения возникли разногласия, и письмо отправлено не было. с одной стороны, в Министерстве иностранных дел высказывались мнения, что поскольку русские посольские церкви подчиняются Санкт-Петербургскому митрополиту, а посольства, как и все дипломатические учреждения, пользуются правом экстерриториальности, то никакого разрешения Константинопольского Патриарха на служение епископа Владимира не требуется. Более того, запрос о подобном разрешении расценивался, как принижение достоинства России. В частности, об этом 31 декабря 1909 г. С.М. Лукьянову писал А.П. Извольский. Однако противники этой точки зрения выступали за соблюдение буквы канонов и прав Константинопольского Патриархата[492].

Для того чтобы решить это проблему, при Святейшем Синоде было созвано особое совещание «Для обсуждения вопроса о том, может ли епископ Русской церкви совершать богослужение в русском храме, находящемся в епархии греческого епископа, без его разрешения». Возглавил совещание архиепископ Ярославский Тихон (Белавин), членами его были назначены чиновники Синода В.И. Яцкевич, Н.Ф. Марков, профессор Санкт-Петербургской Духовной Академии И.И. Соколов и канонист С.В. Троицкий. Заседание совещания состоялось 25 января 1910 г. За исключением С.В. Троицкого, все высказались за необходимость получения епископом Владимиром разрешения на служение от Патриарха Иоакима III. В конце концов, опасаясь нарушить равновесие в церковно-политических делах, Синод вообще отменил поездку и 12 февраля / 7 августа 1910 г. издал указ об изъятии из окормления епископа Кронштадтского русских церквей в Афинах и Константинополе, оставив их в ведении митрополита Санкт-Петербургского[493].

Вскоре вопрос об учреждении в Константинополе Русской Духовной Миссии снова был поднят помощником настоятеля посольской церкви иеромонахом Павлом (Вильковским). 15 июня 1910 г. он писал в Санкт-Петербург чиновнику МИДа С.М. Лукьянову: «Наша церковь и церковное правительство не имеют на православном Востоке ни лиц, ни учреждений даже просто для того, чтобы через них обстоятельно и своевременно знать о происходящих там событиях и переменах в церковной жизни, не говоря уже о лицах и учреждениях, уполномоченных развивать какую-либо деятельность от имени русской Церкви и в ее интересах». Такое положение дел, по мнению о. Павла, было совершенно ненормально и лишало Российскую Церковь возможности осуществлять непосредственные контакты с Константинопольским Патриархатом и влиять на положение дел в нем. «Ясно, что и церкви нашей необходимо иметь на Востоке свои органы, с помощью которых совершалось бы дело правильного осведомления ее относительно тамошней церковной жизни, а затем – и соответствующая деятельность на пользу наших церковных интересов. Словом, необходимо учреждение на Православном Востоке русской церковной миссии. Эта необходимость, сознанная некогда, вызвала к жизни так называемую духовную нашу миссию в Иерусалиме „.. Иерусалим хотя и важный, но не самый выдающийся центр церковной жизни на православном Востоке. Таким является Константинополь, столица, местопребывание «вселенского» патриарха, турецкого парламента, послов великих держав». В заключение о. Павел предлагал свою кандидатуру в качестве представителя Российской Церкви в Константинополе[494]. Миссия, однако, так и не была создана, в основном из-за нежелания российской дипломатии иметь себе в Константинополе конкурента.