Континент коротких теней

В жизни Давида Ливингстона наступили самые знаменательные дни. Королевское Географическое общество окружило его почестями и наградило золотой медалью, издание путевых заметок принесло ему состояние. Перед промышленниками и купцами он восхвалял африканское сырье, перед фабричными рабочими говорил о трудолюбии и социальном согласии. Ничего удивительного, что британская буржуазия не только проявила расположение к этому простодушному человеку, но и оказала ему политическую поддержку. Сама королева Виктория назначила ему аудиенцию.

Водопад Виктория на реке Замбези

Но когда Ливингстон сказал, что будет счастлив поведать африканцам о встрече «со своим вождем», королева Великобритании и Ирландии, будущая повелительница Индии, кажется, на миг потеряла самообладание. Затем, улыбнувшись, она сделала вид, что пропустила оплошность мимо ушей. Другие ошибки подобного рода не прошли без последствий, поскольку Ливингстон не скрывал своего мнения, что сначала следует улучшить жизненные условия африканцев и полностью искоренить работорговлю. Он миссионер и служит Христу как с секстантом, так и с кружкой для пожертвований — и когда открывает пути для торговли, и когда помогает африканским спутникам добывать мясо буйволов. Только свободный и независимый африканец достоин приобщения к Евангелию, Но миссионерскому обществу нужны были «овечки», примерная, добровольно повинующаяся паства. Разрыв был неизбежен.

Когда в мае 1858 года Давид Ливингстон возвратился на Замбези, он был уже не миссионером, а британским консулом в Мозамбике. Правительство поручило ему изучить глубинные районы континента, установить контакты с местными правителями и уговорить их заняться выращиванием хлопка. На небольшом пароходике, доставленном к устью Замбези в разобранном виде из Англии, он отправился вверх по реке. «Ma-Роберт» (так назывался пароход по африканскому имени Мери Ливингстон) оказался строптивым партнером. Несмотря на то что его топка пожирала горы дров, скорость едва достигала скорости челнока. В Тете Ливингстон вновь встретился с верными макололо. Правда, тридцать из них за это время умерли от оспы, но остальные снова отправились в путь вместе с ним. Экспедиция с трудом продвигалась вверх по реке, но вскоре наступило разочарование. Пороги Кебрабаса оказались непреодолимыми, и «Ma-Роберт», астматически пыхтя, повернул на Шире, северный приток Замбези. Местные жители говорили, что Шире вытекает из огромного озера, которое даже на быстроходных лодках можно переплыть лишь за полтора дня. Вдоль реки часто встречались продолговатые заводи, то здесь, то там поросшие голубыми водяными лилиями, и так называемые тропы слонов — заболоченные местности, где порой можно было увидеть одновременно до восьмисот неуклюжих гигантов. Но затем путь вновь преградили водопады. В честь президента Географического общества Ливингстон назвал их водопадами Мёрчисона²⁰¹. Он обошел препятствие и в апреле 1859 года обнаружил укрытое среди высоких гор озеро Чилва, не имеющее стока. Конечно, это было не то водное пространство, о котором ему рассказывали, но запасы провизии подошли к концу, и экспедиция вынуждена была повернуть назад.

Танец воинов зулу

Через четыре месяца Ливингстон вновь направился в верховья Шире. К тому моменту, как экспедиция, миновав водопады Мерчисона, углубилась в горы, все сорок два ее члена, из которых только четверо были европейцами, были буквально до крови искусаны москитами. Невредимыми оставались лишь голенища сапог, шутил один из ее участников. Маршрут экспедиции шел по плоскогорью, сплошь поросшему то густым кустарником, то лесом, мимо поселений манганджа — трудолюбивых и умелых крестьян и ремесленников. Особенно продуктивным было выращивание ими проса. Вызывало восхищение мастерство ткачей, кузнецов, гончаров. Общий душевный подъем и распространяемая повсюду вера в единого творца настроили Ливингстона снисходительно по отношению к обычаям страны, на самом деле не очень-то ему нравившимся: веселые попойки, а также способ, каким женщины с помощью колец, палочек и пластин украшали проколотую верхнюю губу. Конечно, такие украшения могли показаться европейцу безобразными, но если вспомнить, что для некоторых азиатских и американских культур вполне нормальным считается деформирование черепа и уродование ступней ног, то придется признать, что подобные вещи не влияют на уровень развития народа. Интересно, что охотники за рабами не брали в плен женщин с такими украшениями. Возможно, поэтому такого рода идеал красоты и распространился столь широко.

«То, что выставлено на продажу. Становится грязным» (пенде, Заир)