Контора Кука

Ну так вот, причин не слетать в Лондон на таких идиотически-чудаковатых условиях у Ширина вроде бы и не было. Разве что чисто обывательские опасения: художники, перформансы, жизнь-театр… какой-нибудь… подпольный ситуативный интернационал в действии… или ситуативистский, ну, в общем, ситуации… «в которые мудрый человек, в отличие от просто умного…» — что-то такое мелькало у него в голове, но… надо сказать, что хотя Ширин и называл себя «клерком» — иногда он даже представлялся так в обществе, да… Но до «клерикальной паранойи», как он называл подобные состояния сознания, что ли, не дорос… в своей карьере: «Ich bin noch nicht so weit» [41], — говорил он себе или о себе в подобных случаях…

Да и не был он никаким клерком, как вы уже, впрочем, и сами давно поняли.

Разве что очень мелким…

То есть «чинуша», как он тоже ещё выражался, занимал там — в нём самом, Лёве Ширине — не очень-то большую жилплощадь…

Он зарегистрировался на сайте европейцев, «меняющихся местами», то бишь квартирами-квадратурами, друг с другом, ну да… И через некоторое время они с Петром Лисовским фактически стали друзьями… Заочно, эпистолярно — скайпа у Лисовского не было… Но бывает так: кажется, что давно знаком с человеком, что где-то встречались, если бы верил в метемпсихоз, сказал бы «в прошлой жизни», а так… Клерки, кюнстлеры — это неважно… «Карасс». Да-да, слово из романа Воннегута всплывало не раз в сознании Ширина в подобных (не таких уж и частых, кстати говоря) случаях… Так что подозрения в том, что его заманивают в какую-то «ситуативную» ловушку, — отпали сами собой.

С Лилей тоже всё было ясно: в Лондоне, в отличие от него, она бывала уже не раз, там жила её старая школьная подруга, которой в данный момент в Лондоне как раз не было, и никакого желания туда лететь Лиля не проявила… Зато она давно хотела съездить в Триест — цель вполне достижимая для «вылазки на выходных» из Мюнхена, и без всякого самолёта (летать Лиля всегда немного побаивалась)… И она решила, что съездит тем временем в Триест с Комой на её новой машинке — Кома после небольшого перерыва снова села за руль, на этот раз спортивной «Мазды», как раз два места — «Чтобы ты ни в чём не сомневался», — улыбнулась Лиля, а багажа на два дня много не надо, и всё поместится, и: «Мы хорошо развеемся, — сказала Лиля, — говорят, там такие приятные ветры дуют…» — и Ширин невольно подумал: «И порезвимся? Дует-дует ветерок…» «А если повезёт с погодой, — продолжала Лиля, — даже с открытым верхом!» — и тут Ширин тоже, с похмелья что ли, не сразу и понял, что жена имеет в виду только то, что у Комы теперь кабриолет… «Но если королева и под подозрением, — подумал он, — впрочем, вечным… главное, что король… не под вечным… и вообще, не под шахом… и, таким образом, все условия рокировки… правда, странной, короли меняются местами…» были вроде как и выполнены: в распоряжении живописца была на два дня трёхкомнатная квартира Шириных в дальнем, но всё-таки Швабинге, а в распоряжении Ширина — двух— или даже трёхуровневая «студия» — «…в Ист-энде, но это даже интереснее, — писал ему Лисовский, — если ты был в Берлине, то знаешь разницу… даже не между Ист и Вест, а между, скажем, Шарлоттенбургом и Кройцбергом, — вот примерно так же и здесь, у меня очень живой, в хорошем смысле, район…»

В баварской столице художник, выросший и «вставший на ноги», как он писал в мейле, в Гамбурге, никогда не был, так же как и Ширин — в Лондоне… Но, в отличие от Ширина, в Мюнхене у Лисовского было довольно много заочных друзей-художников, и возможно, что это и было одной из причин его интереса в блиц-обмене жизненного пространства — Ширин об этом не спрашивал и уж, понятное дело, ни словом не упоминал Софи.

У Ширина за короткое время их переписки даже успели возникнуть некоторые угрызения совести — ведь всё-таки он намеревался «ограбить» парня, как бы это ни называла «заказчица», но… «На самом деле я ведь могу ничего и не найти… С моими талантами поиска потерявшихся в квартире моих собственных вещей без Лили… И я не алчный, как известно, так что вторую часть „гонорара“ могу просто сразу послать в задницу и… вообще ничего не искать, — говорил себе Ширин, — а впрочем, что сейчас об этом думать, как карта ляжет… как душа лежит или не лежит… там видно будет… карта души… или душа карты… на которой есть карта, и комната, и стол, и карта — Лондона, на которой есть стол и карта — Лондона, в котором лежит тетрадь…»

Хотя Лиле он объяснял своё решение не только меркантильными соображениями, которых было бы вполне, впрочем, достаточно при их скромном бюджете… Но Лев, что ли, для того, чтобы ещё раз себе самому всё это объяснить — как-то сформулировать то есть, — стал подробно воспроизводить — «разворачивать» — пришедшее ему в голову сопоставление, при этом сильно преувеличивая свой интерес к содержимому девичьей тетрадки… Собственно, он думал ограничиться несколькими словами.

— Я просто подумал, а вдруг там… — и многозначительно умолк, полагая, что и так ясно: ну, нечто . Но Лиля туманом не довольствовалась.