Контракт со смертью

Высокий и плотный, без балаклавы, с мужественным и симпатичным лицом с тремя сопровождающими его бойцами — явно «личка», вышколенные, молчаливые, взгляды пронизывающие и бесстрастные, уже на улице просмотрел отснятые кадры — ничего интересного. Нашивки «ANNA News» на бушлате и бейджика в руках не то что мало, но хорошо бы ещё чем подкрепить:

— А ещё что-нибудь есть?

Паспорт показывать не стал — ну зачем ему мой домашний адрес, а писательского удостоверения с собою не взял, поэтому протянул судейское. Сфотографировал, предварительно спросив разрешения, что было совсем не обязательно: попробуй откажи.

Он, улыбаясь, протянул руку:

— До свидания.

«Личка», стоявшая справа и слева в паре шагов профессионально, при сопротивлении не дотянутся до них, не допрыгнуть, зато они очередью враз причешут, расслабились и по очереди тоже пожали руку.

Вот так расстаться? И это после заточения? Даже толком не узнав, кто эти мужики, виртуозно исполняющие свою роль? Как на каблуке крутятся с улыбочками, шуточками-прибауточками, какие-то шальные, отчаянные, куражистые, бойцы завидные, с такими что в атаку, что в разведку, что в кабак.

— Нет, дорогие, так не пойдёт. Что ж, так и расстанемся? А интервью? Вы нас в плен взяли, без нас коллеги почитай два часа на передке шарятся, пока мы в тёмном подземелье чаи гоняли, теперь будьте добры поквитаться. Интервью хочу.

Командир засмеялся:

— Без начальства не могу. Счастливо оставаться!

8

Наши вернулись к вечеру. Витя сказал, что, узнав о нашем задержании, он было «дёрнулся», но комдив остановил:

— Это «вагнеры», с ними лучше не связываться. Положат всех и будут правы — их земля. Подождём.

Да и правда, что зря пылить — и сами всё разрулили. Знали бы, что за дорогой территория «оркестра», не полезли бы и так глупо не вляпались бы. Жалко, что интервью взять не удалось.

— А ты ещё полазь где не надо — наверняка случай поговорить с ними представится, — сдержанно и неодобрительно проворчал комдив.

А «вагнеры» оказались ребятами что надо. Дисциплина — блеск! Беспрекословное повиновение. Один боец собрался было дать телефон своей матери, чтобы мы позвонили и сообщили, что у него всё в порядке, но товарищи остановили: без разрешения командира — ни в коем случае. Профессионализм — на высшем уровне. И при конвоировании, и в подвале, и потом «личка» — все работали отменно, страхуя друг друга. А ещё чувствуется безмерное уважение к своим командирам.

9

Если Витя что задумал — танком не своротишь. На этот раз ему втемяшилось самолично вручить ребятам медали за спецоперацию, но только в окопах на передовой. Отговаривать, ссылаясь на опасность, — только подливать масло в огонь. День выдался на редкость мягким и даже душегрейным: солнце, выныривая из-за клубящихся облаков, раз за разом швыряло пригоршни тепла, напоминая о скорой весне, ветер где-то заплутал и не прорывался в городские развалины и даже снег, ещё не подтаивая, уже морозно не скрипел. Возле «тюльпана» суетились командиры, которым заместитель комбрига по вооружению что-то доказывал, размахивая руками и матерясь. Поодаль на утоптанном снегу внаброс лежали привезенные мины: разница в калибре с миномётом у одних на два миллиметра меньше, у других — на семь больше. Начарт клял производителей, тыловиков, а подвернувшемуся под горячую руку водителю установки Пашке отвесил затрещину.

Сцена, конечно, забавная и ставшая обыденной в последнее время: снарядный голод, сломанная техника, отсутствие каких-либо надежд усугублялись бездарностью командования, тупо посылавшего пехоту на укроповские укрепы[112] без артиллерийской поддержки, сваливая все беды на неточность стрельбы артиллеристов. И никому не было дела, что стволы в лучшем случае пятой категории и должны быть списаны еще лет пятнадцать назад, что порох негодный, потому и летят снаряды куда зря и всё мимо цели, густо пятная землю лунным ландшафтом.

Слушать всю эту надоевшую до оскомины лабуду желания не было. К тому же надо было успеть до сумерек вернуться обратно, поэтому комдив торопил. До передка оставалось километра полтора, когда он приказал «спешиться»: покинуть кузов «Урала» и дальше добираться на своих двоих. В блиндаже «Корд» молча щупал лесопосадку метрах в трёхстах — там были позиции укров, молоденький паренёк подбрасывал дрова в печурку, пятеро бойцов на корточках терли спинами стенку окопа. Эти пятеро — те самые награждаемые. Вообще-то их должно было быть семеро, но двое решили не возвращаться в дивизион: отпустили в отпуск на пару суток, но сдали у мужиков нервы.

— Один уже был с медалью «За отвагу» — воевал что надо, труса не праздновал, отличался храбростью, а здесь сломался. Пил беспробудно все дни, приехали забирать «невозвращенца», так он медаль выбросил в окно и кричит, что обратно не вернётся. Жаль мужика. — Комдиву неловко, но жизнь есть жизнь, ничего не поделаешь. — Второй тоже парень отчаянный, вот и представили, а оно вишь как. Мама его говорит, что пьёт и плачет, пьёт и плачет. Просила не забирать. Думаю, пройдёт, так что медаль пусть пока в штабе полежит.