Контракт стервы

Сайгон вел машину молча, давая ей время прийти в себя, и Фрэнки уснула, успокоенная тишиной. Друг растормошил ее уже у ворот «Тары», и девушка не сразу вспомнила, что произошло, растерявшись в первые секунды.

— Погоди, не заезжай во двор. Отец дома, не стоит, чтобы он видел тебя.

— Почему?

— Он маму к тебе ревнует.

«А еще контракт стервы обязует не миловаться с друзьями. А грубо послать тебя мне совесть не позволит».

— Как Зоя, кстати?

— Плохо. В Нью-Йорк собралась на следующей неделе.

— Передавай ей привет.

— Обойдешься.

Сайгон помог Фрэнки выбраться из джипа, бережно обнял, привычно поцеловал в макушку и помог дойти до ворот.

— Позвони, как оклемаешься, малыш.

— Спасибо тебе. Извини за срыв. Меня настолько сильно в жизни еще не штормило, а тут как переклинило, света не видно.

— Не оправдывайся. Просто лечись давай. Отдохни. У тебя сессия скоро.

— У меня каждый день — сессия, экзамен на выносливость, — усмехнулась Уварова и, привстав на цыпочки, поцеловала Сайгона в холодную щеку. — Пока.

Фрэнки набрала код на воротах и вошла внутрь.

* * *

Максим смотрел, как девушка его мечты прощается с башкиром. С тем самым, который стоял слишком близко и заботливо обнимал.

Вечерело, и запаркованный поодаль, на лесной дороге, «мерседес» никто не заметил. Голубки слишком были заняты друг другом, что обратить внимание. Да и фары Максим выключил, а фонари у ворот поместья высвечивали только две фигуры, затемняя все, что находилось вне зоны освещения.

Егерь запарковался рядом с «Тарой», чтобы дождаться Фрэнки. Он везде опоздал и решил не мельтешить, а приехать к девушке домой. На соседнем сиденье лежали цветы, в кармане — кольцо. То самое, которое купил еще неделю назад, на всякий случай.

Ему казалось, что если сдвинется с места, выйдет из машины — то убьет обоих, исполнив обещание.

Твою мать! И Максим еще переживал, стоит ли делать предложение Фрэнки теперь, когда влез в проблемы с казахским торговцем из правительства. Мол, зачем бедняжку под удар подставлять.

И вот пожалуйста. Стоило прислушаться к той прикольной старухе, которая за ужином в «Таре» подметила: «Фрэнки на гонки ради башкира собралась, чтобы вернуть парня».

Не-ет, не может быть, чтобы все это время девчонка использовала Максима, пытаясь вызвать ревность в этом байкере. Сущность упрямо отрицала эту теорию. Слишком притянуто за уши, неправдоподобно… Сущность кричала: «Плевать, что нет доверия, главное — потребность быть рядом!»

— Вот же тварь! — процедил Максим, и когда парочка распрощалась, вырулил на дорогу в направлении «Дола». Да, сейчас вечер пятницы, но зато в кабинете — отличный бар. Можно дочитать роман и выпить за несостоявшуюся помолвку. Третью в его жизни.

Глава 27

Фрэнки вошла во двор, и на мгновение ей показалось, что она услышала Максима. Она даже обратно выбежала за ворота, чтобы позвать. Оклик эхом понесся по лесной дороге…

— Я уже с ума сошла, — пробормотала Уварова и сжала воротник пальто у горла, защищаясь от ветра. Жизнь — тлен. Действие обезболивающего начало проходить, возвращалась боль в руке.

На телефон пришла смс-ка, и девушка неуклюже выхватила телефон из кармана в надежде, что Максим написал.

«Дорогая, тебе незачет у твоего любимого препода-поэта. А предмет ведь основной в этой сессии, так что покажись на парах, что ли». Светка…

Господи, какие зачеты?! Тут жизнь рушится, а поговорить не с кем. Фрэнки набрала Борю.

— Бо-о-орь, привет, мы можем встретиться, чай попить?

— Сейчас не могу. Я с девушкой, вообще-то, Франко.

— А-а… Ну ладно.

— Как гонки? У тебя же сегодня?

— Да, я… слетела с дистанции, отделалась ушибом. Ничего серьезного. Все хорошо.

Боря отвлекся, объяснил что-то спутнице и вернулся к беседе.

— Слушай, это из-за Езерского? Я знаю, что он вроде жениться собрался.

— Не верь сплетням. Ладно… Извини, что свидание тебе прервала.

— Черт. Не нравится мне твоя интонация. Что стало с жизнерадостной Францией, которая не гнушалась лечь под колеса фуры ради своих убеждений? Кто эта подавленная красотка, у которой истерика в голосе?

— Я и сама не знаю, когда из неприступной крепости превратилась хижину-давалку. Меня один, самый последний нерв сдерживает от того, чтобы не упасть Максиму в ноги. Это ужасно. Никогда не влюбляйся, Борь.

— Моя любовь — это смерть. Ты же знаешь.

— Как же я тебе завидую…

— А фотки, фотки как? Что с Робертом? — всполошился Боря, вспомнив, что они с Фрэнки, вообще-то, на ножах.

— Я не могу до брата дозвониться, но думаю, что все будет хорошо. Он обещал решить вопрос, значит, решит.

— Ладно… Но в понедельник я сам займусь.

— Идет. Привет девушке.

— Пока.

Фрэнки разглядывала поместье, ухоженные ряды деревьев, строений, и все это казалось таким пустым, что хоть глаза себе выколи. Ни Роберта, ни Афелия, ни Ацтека… Ни капли любви, только ссоры родителей.

«А почему бы мне и правда не уехать? — подумала она. — Поживу отдельно ото всех, разберусь со своей жизнью. Еще бы наконец-то с Максимом отношения уладить. Но пусть он первым звонит, надоело. А по поводу контракта стервы… а не пошло бы оно все на три буквы?»