Концептология

Дело в том, что «фигура из поэтической формы становится внутренней логической формой. Язык растёт» — заметил Г. Г. Шпет. Иначе говоря, словесное значение переходит из сферы образа в режим понятия.

Задание:

Назовите отличия, существующие между семантическим синкретизмом и многозначностью; в чем смысл промежуточной формы смысловой диффузности?

4.5. Семантическое значение и тропы

Указанным процессам категоризации способствовали тропы, напрямую связанные с предметным значением слова D, прежде всего метонимия — основной троп эпохи Средневековья (см. примеры, в Словаре показанные под знаком *). В старорусский (собственно уже великорусский) период стала развиваться и метафора как отражение состоявшегося уже перехода на словесное значение S, в связи с развитием русского реализма и процессом идеации.

История семантического развития в слове дом представлена здесь не случайно. Это пример сопряжения семантики слова и действия риторических тропов, создающих переносные значения слов. Последние специально не выделяются и не классифицируются в иллюстрациях к словарным статьям; распределение по тропам вообще носит искусственный характер внешнего порядка и способно обеднить концептуальный анализ излишним теоретизированием. Примеры приводил уже А. А. Потебня. Сочетание типа горючее сердце как раскрытие одного из символических значений слова сердце есть переход от орудия к действию — это метонимия, причем символическая метонимия, как образованная на стыке двух производящих: горѣти и горе («родство значений ‘горе, печаль’ и ‘жечь, гореть, печь’ элементарно» — ЭССЯ, т. 7, с. 40). Создание на этой основе отвлеченного имени типа горючесть есть обозначение предмета по типичному признаку (горючий), то есть от части к целому — это синекдоха, а вот выражения типа горючесть сердца есть прямая метафора, которая в ранние средние века исключена как органически возникающая на основе самого языка. Соотнесение конкретного с отвлеченным именем — типичный пример метафорического мышления — тогда попросту невозможно. Современное «освежение образа» горячее сердце и особенно горящее сердце (Данко) есть метафора, поданная в режиме непроизвольной иронии.

Этот пример иллюстрирует последовательность появления тропов в русском языковом сознании: метонимия — синекдоха — метафора — ирония. Заметен рост метафорических переносов с XVII в. (иногда чуть ранее), тогда как древнерусские переносные значения характеризуются метонимической составляющей с выходом в синекдоху (перенос по функции). В некоторых словах указанная хронологическая граница выражена яснее (см. Словарь), чем в приведенных примерах, мало обеспеченных надежными историческими данными.

Исключительная особенность современного типа переносов состоит в тяготении к иронии. Особенно ирония распространена в разговорной речи и прежде всего в арго. Эта черта языка была замечена в середине прошлого века, и с тех пор исключительно развилась. М. М. Бахтин писал:

Ирония вошла во все языки нового времени (особенно французский), вошла во все слова и формы (особенно синтаксические. Ирония, например, разрушила громоздкую «выспреннюю» периодичность речи). Ирония есть повсюду — от минимальной, неощущаемой, до громкой, граничащей со смехом. Человек нового времени не вещает, а говорит, то есть говорит оговорочно. Все вещающие жанры сохраняются как пародийные.

Именно поэтому так трудно работать современным пародистам — в обстановке, когда любое высказывание воспринимается как пародия или вульгарный стёб. По-видимому, такое положение связано с полной смысловой «насыщенностью» слова, ставшего, с одной стороны — символом, в любой момент готовым к замещению смысла, с другой — с гиперонимом (выделением слов родового смысла — основная тенденция всякого литературного языка), готовым служить суждению и понятию, — возникает перекрестье метафоры и синекдохи в их развитых формах. Это — тупик, который должен быть преодолен, если мы хотим получить точный и ясный, но вместе с тем образный язык, являющийся национальной особенностью нашей речи.

Внимательное изучение только что рассмотренного примера показывает, что все поступающие в распоряжение носителей языка значения никогда не отходят от корневого первосмысла, а только обогащают представление о мире путем расширения предметного значения слова. Содержание признака, т. е. словесное значение обычно остается постоянным, неизменным и полным во всех случаях — оно напрямую связано с концептом. Дом как хозяйство, как обитатели дома, как здание, воплощающее представление о домашнем крове, физически различаются только на уровне предметных значений.