Концептология

Близок к реализму и В. С. Юрченко, который утверждает, что «материальное — это субъект, а идеальное — предикат»; он рассматривает семантическую структуру слова, а язык и речь представляет как содержание и форму с возможными взаимными переходами в качествах. По его мнению, словосочетание генетически порождено именем, а предложение глаголом, и обе формы речения заданы в ментальности, равно как и соответствие трехчленного инварианта предложения — трехчленной структуре мира. Это выход в «космический синтаксис», пределы которого неисчерпаемы. Идеи «модели синтеза» на базе синергетики разрабатываются Л. С. Шишкиной, а А. Л. Вассоевич на этой основе разработал «историко-психологический» метод исследования вымерших культур, построенный на системе координат, представляемых «кругом Айзенка», и определил основные понятия, очертив семантические поля, присущие определенной культурной общности.

Однако основная сила этого направления лингво-ментальных исследований в том, что оно изучает русскую ментальность не типологически и не только логически, а исходя из национального миросозерцания, комплексно в единстве всех оттенков — био-психологического, социокультурного и т. д., и на основе синтеза основных признаков концепта, который и понимается в единственно лингвистическом смысле как вневременной инвариант понятия, способный к развитию во времени. Именно в такой традиции возникли идеи синергизма, исходящие из особенностей русской ментальности, основанной на языке синтетического строя.

Исходя из основополагающего утверждения русской ментальности — ее онтологизма — концепт преобразуется объективно, в онтологии, тогда как исследования, выполненные в русле когнитивной лингвистики, по существу представляют омертвевший инвентарь слово-концептов, к тому же повторяющий старые работы. Чтобы убедиться в этом, достаточно сравнить книгу А. М. Камчатнова «История и герменевтика славянской Библии» с работой Т. И. Вендиной «Средневековый человек в зеркале старославянского языка» на фоне старых исследований И. В. Ягича на ту же тему (1913): когнитивистский подход представляет собой классификацию вынесенных из словарей и текстов лексем, тематически расположенных в определенном порядке. Кстати, это интуитивно понимают писатели, отважившиеся излагать данные темы; ср. синкретичные по смыслу изложения концепты в работах Г. Гачева.

В отличие от когнитивиста, для которого концепт есть «представление из мира Идеальное» с упором на концептуализм, и от сторонников контенсивной лингвистики, у которых концепт заменен «концептуальным содержанием» (старые «понятийные категории») с уклоном к номинализму, для реалиста с его уклонением в сторону эссенциализма (essentia — сущность) концепт онтологически реален, являясь внутренним отражением мира вещей. Если расхождения между тремя направлениями когнитивной грамматики представить тремя видами интуиции (а интуиция есть важная составляющая интроспективного метода, общего для всех направлений), то когнитивная (в узком смысле) лингвистика является сторонницей чувственной, контенсивная — интеллектуальной, а концептуальная — «мистической» интуиции. В исчислении объектов первое направление предпочитает привативные оппозиции, второе — эквиполентные, а третье градуальные, как наиболее полно отражающие реальные концепты вещей и их признаков (причем в динамике их проявления). Представляется правдоподобным, что преобладающим тропом для первой является синекдоха, для второй — метонимия, а для третьей метафора (что понятно, поскольку закрепление метафоры как основного креативного тропа культуры привело к реализации (созданию, представлению) понятия, а, следовательно, и выявлению концепта. Теория метафоры и развиваться-то стала в рамках когнитивизма.

6.8. Результаты

Таким образом, логико-философский подход к проблеме ментальности позволяет выработать метод исследования концептов в их содержательных формах — ментальном образе, логическом понятии и культурном символе. Точнее всего, как представляется, эту задачу способен выполнить неореализм, который в интерпретации связи идея-вещь исходит из самого слова и в Слово возвращается. Неономинализм и его мягкий вариант неоконцептуализм решают ту же задачу, но с избыточным усложнением в терминах и весьма опосредованно, а именно прагматически, через вещь и текст. Вдобавок, когнитивная лингвистика иногда не различает уровни концепта в его проявлении. Верно сказано, что «постмодернисты — это люди языка, утратившего внутреннее слово. Они играют с ним. Он играет с ними» (Федор Гиренок). К тому же, если диалектические противоречия конкретной системы редуцировать в угоду точности описания, окажется, что никакого развития ментальности и нет. Есть простейшая схема, — которая не интересна.