Концепции современного востоковедения

Конструктивизм предполагает, что существующие на основе историко-культурных различий общности представляют собой социальные конструкции, возникающие в результате целенаправленных усилий со стороны людей и создаваемых ими институтов, особенно со стороны государства. Суть этих общностей, или социально конструируемых коалиций, составляет разделяемое индивидами представление о принадлежности к общности, или идентичность, а также возникающая на основе этой общей идентичности солидарность. Границы таких общностей являются подвижными и изменяющимися понятиями не только в историко-временном, но и в ситуативном плане, что делает существование этнической общности реальностью отношений, а не реальностью набора объективных признаков.

В результате можно выделить следующие расхождения с теорией этноса:

– этничность – это не «исторически сложившиеся устойчивые общности людей»;

– признак этнической общности – не общее происхождение, а представление или миф об общей исторической судьбе членов этой общности;

– вера в то, что это – «наша культура», и есть этот признак, а не сам по себе очерченный культурный облик, который без этой веры ни о чем не говорит, т. е. культура сама по себе «молчалива».

Элиты в стремлении мобилизовать этническую группу против своих противников или против центральной государственной власти стремятся увеличить сумму групповых черт и символов, чтобы доказать, что члены группы отличаются не только какой-то одной чертой (например, диалектом), а многими чертами161.

Действительно, африканский материал отчетливо свидетельствует о том, что «туземцы» не имели представления об этничности до тех пор, пока не появилась европеизированная интеллигенция, возглавившая политическую борьбу сначала против колонизаторов, а потом между собой. Именно они стали конструировать этнические сообщества, апеллируя к мифологизированной истории, которую подчас сами и создавали.

Ориентация ученых на изучение культуры сразу же обнаружила связь с психологией. Впервые эта связь проявилась опять же в немецкой традиции социально-культурной антропологии. М. Лацарус, Х. Штейнталь, а затем В. Вундт обосновывали разные возможности народов из-за различий в их психологии, исходя из идеи И. Г. Гердера о «народном духе».

Сегодня этнопсихологическое направление также активно развивается. В отечественной науке оно, как правило, базируется на примордиалистской теории этноса, в которой группа, как отмечалось, рассматривается в качестве своего рода коллективного тела, характеризующегося не только едиными культурными, но и биологическими свойствами. В результате этнопсихологические опусы, в изобилии появившиеся на российском книжном рынке, похоже, переносят индивидуальные «психологические особенности» представителей групп (особенности характера, темперамента, чувств и воли) на всю группу (этнос или нацию). Поэтому, например, у белорусов выявляется такая национально-психологическая черта, как «любовь к технике»162. У турков наряду с религиозным фанатизмом обнаруживаются выносливость и терпеливость, а также крайняя неприхотливость в быту и способность однообразно проводить свободное время. В деловых же отношениях «турки часто не держат своего слова, вводя партнера в заблуждение, отстаивая собственные выгоды. Англичан и французов турки в целом не любят, к немцам относятся с уважением. Большинство их недолюбливает американцев»163. Арабы не любят строгой логики и объективных доказательств, а больше всего ценят афористичность, многообразие впечатления164. Японцы, оказывается, «могут общаться без слов. И в этом нет ничего мистического. Они так обременены правилами и условностями, что подчас просто не способны сказать что-либо»165. Китаец же «отдаст предпочтение простым интеллектуальным построениям как наиболее доступным и рациональным для запоминания, жизни и деятельности»166. Подобная «этнопсихология» справедливо вызывает озабоченность у В. А. Тишкова: «Этнопсихология, не порвавшая пуповину с этносом, – одно из свежих наваждений, от которого придется избавляться десятилетиями»167.

В то же время антропологи не отрицают наличие связи между этничностью и психологией. Как справедливо отметил Г. Гардинер: «Антропологи всегда интересовались психологией, даже когда сами того не подозревали…»168. Сегодня связующим звеном между антропологией и психологией опять же является понятие «культуры». Весьма авторитетными психологами высказывается мнение, что без данного концепта ни одна из общественных дисциплин не может всерьез заниматься изучением поведения человека (М. Сегал, У. Дж. Лоннер, Л. Бери)169. По словам же Д. Мацумото: «Культура для поведения – то же самое, что операционная система для программного обеспечения; оставаясь незаметной, она играет важную роль в его развитии и функционировании»170.